листьям, подхваченными резко налетевшим осенним ветром, закружились в безмолвном в танце. А где-то за миллионы километров от места смертельного поединка на станции «Артек» продолжалась плановая эвакуация детей, которые, сами того не подозревая, обрели сегодня второй день рождения, а грядущая угроза их Новому Миру обрела конкретные очертания.
«О Ахиллес, Пелеев сын. Сошедший на берег, не раз омытый дланью Посейдона.
Снискал ты славу кровавою стязёй, принесший много нам троянцам горя.
Тебя сражу не дрогнувшей рукою. Во имя всех кого ты обесчестил!
Отбив удар копья и нанеся удар в ответ, изрёк царевич Гектор.
Ты обессмертить имя хочешь?! И памяти достойной лишь богов?!
А я ж напротив вышел в битву, чтоб отчий дом от ахеян сберечь! Пустая слава мой не застит взгляд!
Отринул всё я ради дома! И встал перед тобой, подобно стенам Илиона!
Сказал так и ударил вновь. Да так, что сшиб Ахилла на колено.
Вскочил Пелид во страшном гневе, метнув копьё в Приама сына.
А Гектор, ко всему готовый, лишь поднял медный щит и отразил отчаянный удар.
Ты не пройдёшь! Как не пройдут они! Что топчутся у стен троянских, возжаждав громкой славы для себя! – воскликнул это,
И нанёс удар мечом, повергнув Ахиллеса бездыханным наземь!»
«Триумф Гектора» из дневника КомКора Яна Жижки.
Селена, 142 год от Исхода.
Метанойя Райта
– Джо, завязывай. Это уже десятая рюмка. Мне потом после твоих излияний полы оттирать придётся, – озабоченно произнёс Освальд Гутереш и дружески похлопал по плечу сорокалетнего отставного космонавта.
Райт, оторвав свой мутный взгляд от созерцаемой им мухи, ползающей по краю его тарелки со стэйком, посмотрел на тучного бармена, безуспешно пытаясь сфокусировать своё внимание на его лице. Но осознав, что слишком пьян для столь сложного действия, лишь неуклюже махнул рукой и буркнул:
– Спокуха, Ос. Ты не моя мать. Я свою меру знаю! Ещё парочку можно.
Освальд скептически усмехнулся в ответ на эти слова и, убрав со стола полупустую бутылку водки, назидательно произнёс:
– Ага, а за этой парой последует ещё пара, а за ней ещё и ещё, пока ты не упадёшь пьяным в доску под стол, в лужу из собственной рвоты.
Освальд успел неспешно вернуться за барную стойку, пока Райт несколько секунд глядел на опустевший стол, стараясь осмыслить исчезновение бутылки и свою реакцию на это. Поняв, что пытаться отобрать у могучего галийца недопитые пол-литра это тоже самое, что кататься на Маридском шипоспине с голым задом, он, покачав пару раз головой в право-лево, как будто катая эту мысль от одного виска к другому, откинулся на спинку стула с глупой улыбкой на лице и, достав золотой портсигар с выложенной бриллиантами скабрезной надписью
