оперов на квартиру к Вельяминовой.
Так Прокофьев и поступил. Но «пальчики» с «жучка» снять не удалось – за их отсутствием. А жаль, хотелось бы предъявить Сарычеву заключение экспертизы, но нет, пришлось ехать с пустыми руками и предположениями.
Сарычев жил на окраине города, в новом квартале, где количество недостроенных домов превышало число уже готовых. И справа от Сарычева незаконченная новостройка, и слева, это позволяло ему тайком покидать свой дом и уходить от наблюдения. Одна сторона его улицы выходила в чистое поле, за ней лес. В начале улицы находилась площадка для мусорных контейнеров, два года назад Сарычев избавился там от одежды, в которой грабил банк, а Прокофьев ее нашел. И этим прижал его к стенке. Но сейчас, увы, Егор Ильич не располагал уликами против него. И в мусорные баки заглядывать бесполезно. Сарычев не идиот, чтобы повторить грубую ошибку. Тем не менее в мусорные баки Прокофьев заглянул, но ничего похожего на пакет с одеждой не нашел.
Осмотр мусорных баков не занял много времени, но все же Прокофьев чуть не опоздал. Сарычев собирался уезжать, когда они с Ярыгиным прибыли к его месту жительства, перехватили Аркадия в воротах дома. В позапрошлом году дело было иначе. Сарычев не уезжал, а, напротив, возвращался домой, Прокофьев и Ярыгин зашли во двор и приперли его к стенке. Тогда Сарычев упрямиться не стал, признал свою вину и без возражений позволил надеть на себя наручники. Но тогда против него имелись весьма серьезные улики.
Прокофьев перегородил выезд, и раздраженный Сарычев вышел из своего внедорожника.
– Ну что вам еще? – скривился он, глядя на Прокофьева.
Брутальной он внешности мужик, довольно-таки высокий, плотный, массивные надбровья, тяжелый взгляд маленьких глаз, крепкий, с горбинкой нос, чугунный подбородок. Черты лица грубые, но внешность неотталкивающая. Солнцезащитные очки очень ему шли. Белая сорочка, заправленная в зауженные брюки, лакированные туфли блестят на солнце. Лицо свежее, загорелое, ни ссадин, ни порезов.
– Как поживаем, Аркадий Васильевич?
– Да вашими молитвами хреново. Отмечаться вот еду.
Сарычев заставил себя подобреть, даже снял очки, чтобы Прокофьев мог видеть его глаза. Условно-досрочное освобождение у него, нельзя ему дерзить представителям закона, а то можно и обратно по этапу отправиться.
– А вчера не отметились? – спросил Прокофьев.
– О чем это ты, начальник?
– На базе отдыха «Вереск».
– Вчера?
– А когда?
– Ну бывал я там. В прошлой жизни…
– С кем бывал?
– С женой.
– С чьей женой?
– Не понял!
– Вы же не станете отрицать, что знакомы с женой Вельяминова.
– С Людмилой?
Жена Сарычева незаметно подошла к машине.
– Что-то случилось? – спросила она, и с тревогой, и с надеждой глядя на Прокофьева.
И не хотела она терять Сарычева,
