вот рассказывать ей не соглашалась.
Она всё продолжала и, чтобы меня расслабить, трепалась про свои трагедии жизни.
– У меня любимого в армию забрали, ну я и хотела за ним.
– В армию?
– Да, конечно. А что-то не так?
– Да нет… ничего… – я села за стол со своей мерзкой едой. Но хоть на второе были пюре и котлета.
– Но родители мне запретили. Шестна-а-адцать, куда ты пойдё-ё-ёшь? Кому ты нужна-а-а? Это всё незако-о-онно! Мы тебя не пуска-а-аем! – она так распалялась, что я прикрыла ухо рукой, чтоб не оглохнуть.
– Я и ударилась головой о стену на кухне. А она у нас, знаешь, ну… из бумаги… или… картона..
«В коробке, что ли, живёте?!»
– Я её немножечко пробила, и как бы они наорали, что я буду оплачивать, и сдали меня сюда.
– Принудительно, что ли? – я аж заинтересовалась.
– Как бы нет… это… я просто уже и сама… как бы… ты знаешь… – она стала черпать суп, у меня аж подступило.
– Приятного, – рядом сел Веня. Его синий чуб стоило бы помыть.
Есть совсем расхотелось. Я вообще не любительница делать это на людях, а уж когда рядом перловка и немытые волосы…
На прогулке – да в дурке выводят гулять, прям как в началке – я опять слушала Дилю-Гулю, так и не уточнив её имени. Погода была ужасной. Моросил дождь, холодно. Я куталась в шарф вместо шапки. Её кто-то уронил или присвоил из раздевалки. Хотела пожаловаться, но нас выволокли гулять, а я была почти овощная от новых пилюль.
Вот и куталась, заматывала голову, уши, шею и нос. Зигота выхаживала без шапки, горбилась, но бодрилась. Веня плёлся позади всех и пинал прошлогодние листья.
– Я – Человек Паук! – невысокий пацан с лишним весом сиганул на нижний сук высокого дерева и стал оттуда орать.
Мы столпились вокруг. Воспитательница принялась сманивать его, как кота. Все знали, что он просто прикалывается, поэтому он самовольно спустился, стоило пригрозить переводом в Третье. Это вообще любимая страшилка у воспиталок. Чуть что – пойдёшь в Третье.
Единицы, которые там побывали, наводили жути и говорили, что в Трёшке даже привязывают.
Досуг состоял из трёпа, настолок, кружков по интересам и терапии. Когда расписание составлено правильно, ты почти ни минуты не сидишь в одиночестве. Что бесит.
Всегда и везде под присмотром. Даже если чуть дольше задержишься на толкане – всё, бьют тревогу. Точнее, тарабанят в дверь – всё в порядке? Ты там скоро?
С таким прессингом я не могла сходить уже пятый день. Живот болел, всё бесило.
– Надо сказать врачу, – мама в очередной раз принесла бутерброды. Папа забрал старую и принёс новую домашку.
– Нет! Не надо!
– Маш, не глупи, с этим не шутят.
– С чем? С говном? Мам, не говори! Ну пожалуйста! Просто принеси мне слабительное.
– Ты в своём уме? Мы не знаем, как слабительное подействует вместе
