«Надо же кого-то вызвать?!»
… «Уже вызвали. Пришел мастер.»
… «Ладно. Мы тогда с Вовкой по лестнице поднимемся. Он задрал уже своим нытьем!»
… «Конечно, сразу надо было! Это я что-то проперся, не сообщил.»
… «Маме не говори о нашем сговоре!»
… «Я что, дурак?»
… «Не знаю…»
Вася спрятал телефон. Галя, прищурившись, смотрела на него.
– С кем переписывался? – спросила она.
– По работе! – важно ответил Вася.
– С женщиной? – допытывалась жена, чувствуя уколы ревности.
– Да, весьма требовательная особа. Далеко пойдет, – кивнул муж. – А ты что, ревнуешь?
– Ха! Не смеши меня! – засмеялась Галя. – Ревную, ага. Бегу, и волосы назад!
Она скрестила руки на груди, насмешливо глядя на мужа.
– А у тебя был кто? – спросил Вася.
– Ты о чем? – Галя искренне не поняла вопроса.
– Ну, мужчина, – уточнил Вася. – Мало ли…
– Успокойся! – снова засмеялась жена. – Какой мужчина? Работа, дети, дом! За день так набегаешься, ни о каких мужчинах не думаешь. Руки-ноги от усталости отваливаются.
– Это замечательно! – Вася выдохнул с облегчением.
– Что именно?
– Я имею ввиду, замечательно, что мужчины не было… – покраснел Вася. Хорошо, что в полумраке лифта это было не так заметно.
Но Гале и не надо было ничего замечать – она почувствовала в его тоне, что для него это было действительно важно. И ей, чего уж скрывать, это понравилось.
– Я уже стоять устала. Что-то не торопится твой Григорий… – нарочито равнодушно сказала она, решив сменить тему.
– Да ладно! Человек знает свою работу, – уверенно ответил Вася. – Мне кажется, он сейчас все делает, чтобы нас отсюда вытащить!
***
Слезы струились по небритым щекам, стекали по аккордеону и падали на стершийся линолеум. Григорий жалобно выл, растягивая меха. Баба Капа всхлипывала, нарезая докторскую колбасу и приговаривая:
– Панки форева… Панки навсегда…
«Ах, отпусти меня, товарищ старшина-а-а!
Я простой советский бомж, а не шпана-а-а…»
На столе стояли две бутылки сливовой наливки. Первая, уже допитая, валялась у батареи. Нехитрая закусь. Пепельница.
Баба Капа вытерла полные слез глаза. Откупорила бутылку, разлила по граненым стаканам. Щедро, до краев.
– Хорошо поёшь, Гришенька. Давай махнем за Юрочку Хоя…
Григорий поставил аккордеон на пол. Поднял стакан. Выпили не чокаясь. Захрустели маринованными огурцами. Григорий жевал и хмурился.
– У вас никогда такого не было, Капитолина Алексеевна? Вот когда чувствуешь, что должен что-то сделать, а не можешь вспомнить что… Как будто дело какое-то незаконченное у меня…
Бабка подняла стакан. Выцветшие голубые глаза под седыми бровями смотрели внимательно.
– Какое
