почему же? Не похоже, чтобы я музыку любил?
– Да нет… Но чтобы классическую. Ты, кажется, рэп слушаешь.
– Ну, так это для души, – улыбнулся Пётр.
– А классика для чего? – удивилась Люба.
Парень понял, что поторопился с ответом. Он не хотел врать ей: классика не вызывала в нём ничего, кроме зевоты. Люба ожидающе смотрела на него большими васильковыми глазами: разве их можно обмануть? И Петя решился:
– Люба, я не люблю классику, я люблю тебя! Давай встречаться?
Сейчас удивлёнными выглядели и брови девушки, сложившиеся в две улетающие галочки.
– Ты разве не знаешь? Я же уезжаю в пятницу. Ольга Викторовна вчера объявляла всем.
– Я прогулял литру. Не до Толстых было. Ну ты же вернёшься, я подожду.
– Я насовсем. У меня контракт, о котором я и мечтать не могла. Я продолжу учёбу в Зальцбурге, буду выступать там, где творил Моцарт! – взахлёб рассказывала она.
Пётр снова сжал кулаки, на виски обрушились кувалды её слов:
– А как же я? О наших чувствах ты подумала?
– Ты прости, но я не люблю тебя.
Наковальня придавила парня окончательно: всё-таки не любит…
– Ты просто не знала, не была готова к моему признанию. Я не решался. Но теперь буду за тебя бороться.
Люба невпопад засмеялась:
– С кем? С Шубертом?
– Так ты любишь другого? Он тебя в этой твоей Германии ждёт?
– В Австрии. Я люблю музыку. Только её.
Люба пришла в себя в больничной палате. Очень хотелось пить, всё тело ныло, голова кружилась и, казалось, была влажной. Девушка с трудом разлепила ссохшиеся губы и простонала:
– Воды…
Справа что-то мерзко запищало. В палату вошли двое.
– А, наша счастливица очнулась. Теперь с тобой всё будет хорошо, – пообещал врач. – В рубашке родилась!
– Эдуард Семёнович, у неё рана кровит опять. Перевяжу, посмотрите?
– Ничего, подлатаем, – ответил мужчина медсестре и снова переключился на пациентку: – Как самочувствие? Обезболить тебя?
– Воды… – повторила Люба.
– Пока нельзя, сейчас Зиночка тебе губки смочит. Ты что-нибудь помнишь?
Разговор с Петей. Аэропорт. Самолёт. Падение. Неужели жива?
– Сильно меня? – еле слышно, стараясь поймать губами влажный ватный тампон, спросила Люба.
– Учитывая высоту, с которой вы падали, нам нужно крылья искать. Или парашютиста, что до земли тебя подбросил, – пытался шутить врач. – Ну, есть переломы, пару разрывов мы заштопали, на голове вот ссадина кровит. Главное, позвоночник цел, скоро бегать будешь!
Зиночка, уже перебинтовавшая рану, аккуратно клала под голову пережившей авиакатастрофу пациентки чистую подушку.
– Эдуард Семёнович говорит, что уйдёшь от
