как кипятком плеснули.
Йошка серьёзно посмотрел на друга, а потом улыбнулся, сверкнув щербинкой между передних зубов:
– Мой, что ли?
– Да блин, – покраснел Серый. – Дебильная привычка! Извини…
– Мысли вслух говорить? Нормальная привычка. Это у дураков мыслей никаких нет, вот они и молчат. А тебе, значит, есть что сказать, раз говоришь.
Серый аж хохотнул от приятной щекотки где-то чуть выше желудка.
– А с автографом всё равно не получится, я расписываться не умею.
– Да это я в шутку так… ну, подумал, вдруг ты знаменитым будешь, когда про природу начнёшь писать. И потом, можно же просто фамилию там, имя…
– Угу.
– Йошка, слушай, а почему у тебя имя такое… не наше? – спросил и сам испугался. Мало ли…
Но друг только пожал худыми плечами:
– Да не помню. То ли немецкое, то ли чешское. Папин дед оттуда был, вроде. Вот и решили в его честь назвать, чтоб необычно.
– Да-а, блин… – понимающе протянул Серый, у которого в этом году появилась сестра Василиса, названная в честь деда Василия. Самого его назвали в честь другого деда. Папиного. Будь он Василием – удавился бы.
– Да мне нормально, – снова улыбнулся Йошка.
– А пошли ко мне! Баб Надя оладьев напечь обещала. Порубимся на приставке – зря я её что ли из города пёр?
– Не-е! – поморщился друг. – Пошли лучше на залив. Попробуем пробраться на старую баржу. Там сейчас отлив.
Серый даже замер от удивления. Приставка была его Козырем. Можно сказать, тузом в рукаве. Ни один сверстник ещё не отказывался «пойти поиграть в приставку». Со словом «приставка» ты тут же приобретал вес в глазах любой компании. Ну, кроме мажоров, конечно. У тех были свои, и ещё покруче.
– Говорят, там в прошлом году мужик утонул, – задумчиво добавил Йошка, и это решило исход дела.
На заливе свежий прохладный ветер гонял барашки по свинцовой поверхности воды, но летнее северное солнце всё же согревало сквозь прорехи облаков. Жалостливо кричали о чём-то своём чайки и шумела набегающая на берег волна. Остро пахло солью и гниющими водорослями. Друзья скакали по скользким от тины прибрежным валунам, пока Серый чуть не полетел в воду.
Резкая паника, неловкий поворот и боль в копчике.
– Ай, блинский ёж!
– Серый, ты как? – с валуна свесилась пушистая рыжая шевелюра Йошки.
– Больно! – пожаловался ему друг, потирая ушибленное о гальку место.
– Эй, пацан! Нормально всё? – раздался неподалёку мужской голос.
Йошка замер на своём камне, а Серый повернул голову и закивал. Мужчина, стоявший на полосе прибоя, был явно уже немолод. В засаленном дождевике цвета хаки, с удочкой, ведром, и в резиновых сапогах. Седеющие нестриженные волосы трепал ветер.
– Давай помогу, – он переложил ведро и протянул широкую мозолистую ладонь, будто стоял совсем рядом.
