хоть так, – снова подумал доктор, исподволь рассматривая мужа пациентки. – Этот один раз двинет и сразу на лифте к святому Петру отправит».
– Сколько вы ее тут продержите? – пробурчал Кирсанов, заходя в отделение.
– Не меньше двух недель в лучшем случае. У вашей жены маленькая внутричерепная гематома. Будем молиться, чтобы рассосалась. Нет, придется ликвор откачивать…
– Угу, – кивнул Кирсанов и, быстро набрав знакомый номер, велел: – Так, Алена, с сегодняшнего дня и до полного выздоровления Санечки моей пусть твои курицы читают молитвы за здравие. Ну не знаю, сама реши, – проворчал он сварливо. – Сорокоусты или молебны всякие… Я в этих тонкостях ничего не понимаю. Но на храм и монастырь пожертвую, – коротко бросил он и не прощаясь закончил беседу. – Насчет молитв я договорился, – обратился он к изумленному доктору. – Но и от медицины требуется полная отдача. Какие лекарства нужны, скажите. Я все достану, – предупредил он и добавил строго: – Позже еще раз академику Виленскому позвоню.
– Это мой учитель, – кивнул Петр Владимирович, прекрасно понимая, что буквально через полчаса на уши встанут все нейрохирурги Москвы и чиновники Минздрава. «Начнется свистопляска, – устало подумал он, точно зная, что ему позвонят абсолютно все. – Будто это поможет лечению?»
– Иван Дмитриевич сейчас на конференции в Цюрихе, – безучастно сообщил он, хотя в душе все клокотало. – Он не всегда берет трубку.
– Увидит мой номер, ответит, – криво усмехнулся генерал, давая понять, что с Виленским знаком лично. – Вы мне лучше расскажите, что еще можно предпринять, Петр Владимирович? – рыкнул он, покосившись на докторский бэйджик, пришпиленный к карману. – Александру Андреевну нужно обстоятельно вылечить и в короткие сроки поднять на ноги, – скомандовал он, и несчастному доктору вдруг захотелось вытянуться во фрунт и гаркнуть изо всей мочи: «Слушаюсь, товарищ командир!».
«Интересно, а с женой он тоже так обращается?» – мысленно озадачился доктор, открывая дверь в маленькую одноместную палату в конце коридора. И тут же изумился перемене. Строгий начальник в одну секунду пропал, превратившись во влюбленного и потерянного мальчишку.
– Как же так, Санечка? – пробасил недоуменно генерал, наклоняясь над женой и слегка касаясь губами ее лба. – Почему вчера ничего не сказала?
– Так особо не болело, Сережа-а, – слабо улыбнулась Александра, гладя по руке мужа. – Как хорошо, что ты смог ко мне вырваться, – прошептала она, и доктор, зашедший следом, заметил, как загорелись глаза безучастной до этого пациентки.
– Да я сразу примчался, родненькая, – пробурчал он, усаживаясь на стоявший рядом стул. Взял в свои лапищи хрупкую ладошку. – Санечка, – пророкотал он, целуя руку жены. – Мы тебя на ноги быстро поставим, не беспокойся. Ишь, болеть удумала…
Александра легко похлопала слабой рукой по костяшкам Кирсановских пальцев и тихо пробормотала:
– Сережа-а.
Она перевела
