же это получилось, что она сама, Нина Тарантуль, оказалась неинтересна Мише Ломакину?
«Красивая и смелая дорогу перешла, – фыркнула она про себя, прекрасно зная, что та самая женщина некрасива и неумна».
Нина запретила себе думать о вероломстве мужа и, отряхнувшись от грустных мыслей, расписалась в протоколе у Синебокова. А потом вызвала к себе подчиненных и устроила нагоняй за низкие продажи. Лишь после собрания она поняла, что так и не попрощалась с душкой-капитаном.
– Он сразу ушел? – поинтересовалась она у Анечки.
– Да, – беспечно кивнула секретарь. – Мы все в его бумажках расписались.
– Надеюсь, этого придурка арестуют, – пробормотала Нина. – Совсем распоясался.
Довольный Синебоков вернулся в отделение и сразу отправился к своему непосредственному начальнику.
– Вот, Кирюха, не зря я в офис к пострадавшей съездил! – заявил он торжественно и бросил на стол майору Кольцову стопку документов. – Готовь документы на арест. Этот придурок, мать его, опасен для общества!
– Возьми с полки пирожок, – хохотнул шеф. – Там два, твой посредине. – А потом серьезно заметил: – Хорошая работа, Егор.
Когда за капитаном Синебоковым закрылась дверь, майор Кольцов быстро нажал в трубке на недавний вызов.
– Денис, – злобно рыкнул он на Цесаркина. – Вы там с братом совсем с ума посходили?!
Глава 7
По дороге домой Цесаркину позвонила мать. Запричитала-заохала.
– Ты, оказывается, с этой гадиной в одной квартире поселился. И у вас там мир, дружба, фестиваль, – тяжело вздохнула она. – Как же так вышло, сыночек?
– Мне жить негде, – буркнул Денис раздраженно. Прекрасно, совершенно прекрасно! Его же еще и предателем выставили. – Ты меня к себе не пустила, помнишь?
– Я не могу сосуществовать с собакой в одном помещении, – пафосно заявила мать. – Но тебя никто не просит любезничать с этой наглой девицей. Она еще и твою часть заграбастает, вот увидишь!
Денис, прекрасно понимая, откуда подул ветер обид и подозрений, бросил упрямо:
– Квартиру вы с Юлей сами профукали. Вспомни, сколько раз со дня смерти бабушки ты посещала деда?
– Мы с ним поссорились на похоронах, – затараторила мать. – К нему Юля должна была ходить.
– Мама моя дорогая, – хмыкнул Цесаркин. – Делать или собираться сделать – не одно и то же. А зная твою сестру, я больше чем уверен, что все ее посещения сосчитаю на пальцах одной руки.
– А ты сам? – вскинулась родительница. – Адвокат дьявола! Вместо того чтобы помочь заполучить обратно наше имущество, нас еще и обвиняешь!
– Обвиняет прокурор, – хохотнул Денис. – А я собираюсь выяснить причины такого роскошного дедушкиного подарка и причины его женитьбы, и если там найдется криминал, то Тарантуль сядет, можешь быть уверена. Но пока истина на ее стороне.
– Ты! – взвилась мамаша. – Ты не смеешь…
– Ладно,
