style="font-size:15px;"> Боже, мы же даже не были знакомы в тот период! Не уверена, что и сейчас знакомы достаточно близко. Допускаю, что он все-таки чей-то муж. Кто умудрился подцепить этого йети? Катька, моя единственная подружка с универа, с которой мы видимся ровно раз в год? Или моя странная соседка по лестничной клетке, что искренне считает нас подругами, когда стучит в полвторого ночи в дверь, спрашивая про презики? Больше я ни с кем на постоянной основе не пересекаюсь, а значит других общих знакомых у нас быть не может.
Я пытаюсь дышать глубже, не давая себе уходить далеко в размышления. Мне хорошо известно, как быстро я могу впасть в удушающее состояние полного отсутствия контроля над телом. Повышенная эмоциональность – не диагноз, но путь к постоянному дискомфорту в жизни. Поэтому я стараюсь ни на одной мысли не останавливаться долго и всегда идти куда-то вперед. Это помогает.
Но сейчас двигаться некуда.
Я в палате с дырой в башке, вокруг только мерзкие зелено-белые стены, а телефон – единственный источник информации – в отключке.
– Какой сейчас месяц? – спрашиваю, обращаясь к врачу.
– Февраль.
– Полгода, – едва выдыхаю я, прикрывая глаза.
Ладонью пытаюсь притормозить разогнавшееся сердцебиение. Вот это меня стукнуло.
– Но как? – голос хрипит. – Как это возможно, куда делись полгода? – распахиваю глаза и тут же натыкаюсь на два тяжелых взгляда.
– Ретроградная амнезия не такое уж редкое последствие черепно-мозговой травмы, – красивый безжалостный доктор присаживается на край больничной койки и смотрит мне прямо в глаза. Мягко и с жалостью. – Не стоит переживать. Как правило, при своевременной диагностике память удается вернуть за несколько дней интенсивной терапии.
– А если это не полгода? – хриплый мужской голос разносится в тишине палаты особенно устрашающе. – Не кратковременная потеря памяти?
В каком это смысле, йети?
– Сложно прогнозировать без подробных анализов, – хмурится темноволосый эскулап. – Какой сейчас год? – снова обращается ко мне.
– Две тысячи двадцатый, – выдыхаю, понимая, куда идет этот разговор.
Но этого же не может быть? Это же только в дешевых сериалах героиня теряет несколько лет своей жизни и приобретает новую личность. А где-то на фоне обязательно маячит злодей, что не преминет воспользоваться ситуацией. Ну что ж, Марина, ты хотела в Бразилию? Бразилия пришла сама. Со всем своим карнавалом и тупыми сценариями прямо тебе в голову.
– Сколько? – шепчу онемевшими губами.
Врач и мужик с кислой миной переглядываются. Я начинаю психовать. Машины уже летают? Мне сорок? Россию захватил Китай?
– Ну! – сажусь в кровати, не в силах больше лежать.
– Полтора года.
Ладно. Хорошо. Это не так страшно, как я себе представила. За полтора года мало, что могло поменяться. У некоторых людей – вообще ничего.
