style="font-size:15px;"> – «Hold his hand»…
– Так и знал. Должно было быть что-то романтическое.
Он отвел взгляд, что-то живо представляя, а потом мечтательно улыбнулся.
– Твоя очередь, – сказала я, игриво шевеля бровями.
– Что?
– Покажи мне что-нибудь. Я тут душу перед тобой излила, теперь твоя очередь.
– А, ты из этих: ты мне – я тебе.
– Именно. И теперь я с нетерпением жду, что же ты мне покажешь.
– Вот черт, – произнес он смущенно. – Ладно, ладно, я тоже спою.
– Что?! Ты поешь? Почему я никогда не слышала?
– Ну… – пытался найти слова он.
– Ни слова больше. Просто пой. Очень хочется послушать, – я показала, будто застегиваю молнию от одного уголка рта до другого, и затихла в ожидании.
И он действительно запел. Было слышно, что он нервничает, порой, сбивался и пел мимо нот, – но это прозвучало очень мило. Чувствовалось, что ему не хватало инструмента, поэтому он ритмически помогал себе, хлопая в ладоши, по коленям и даже по стене лифта. Мелодия прыгала то вверх, то вниз, как я люблю, а слова были простыми и искренними, и мгновенно открыли эту бездонную кладезь романтики его души. Почему-то мне показалось, что за своей маской мужественности и рубахи-парня, он чувственно раним.
Когда он закончил, в моих глазах стояли слезы. Я не могла объяснить их появление и скрыть тоже. Пока он пел, ни разу не отвел взгляда, будто закидывая каждое слово как семечку на благодатную почву моего нового чувства. Муж, каким бы замечательным он ни был, никогда до конца не понимал моих песен. Мне постоянно приходилось разжевывать смысл, спрятанный между строк, и доказывать, что я хочу петь именно так. Я понимала, что у нас разные вкусы, это не его стиль, но ведь можно было и поддержать хоть раз, одобрить. Все-таки каждое слово подбиралось с трудом, потому что раскрывать душу всегда непросто.
А сейчас передо мной сидел человек, который не боялся показаться смешным, если скажет пару романтичных фраз. И меня это задело. Тяжело сознавать, насколько мы с мужем отдалились друг от друга. Я вдруг так четко увидела его перед собой, как он воротит нос и закатывает глаза, мол, ничего нового. И мне стало так больно, что слезы вырвались наружу.
Казалось, что я отвернулась, чтобы спрятать свою уязвимость, но у меня появилось ощущение, что он стоит за спиной. Вглядываясь в холодные цвета металлического покрытия, я будто наблюдала, как он разворачивается и уходит, недовольно мотая головой. Трещина между нами превратилась в бездну. Мне никогда ее не преодолеть.
Том озадаченно посмотрел на меня и подполз ближе. Стараясь утешить, он даже попытался пошутить:
– Так плохо?
Сквозь неостанавливающийся поток я засмеялась, давая выход тяжелому чувству. Освободившись от накопившихся эмоций, я постаралась успокоиться, но еще говорила в нос:
– Прости, сложно было сдержаться.
– М-да, никогда не видел такой реакции на мои песни, – продолжал шутить он.
– Не знала, что ты настолько романтичный.
Теперь настало его время
