при губернаторе с трибуны вором назвал, а Шукурова нашего и вовсе послал подальше. На Ближний Восток дынями торговать.
Ланцов, не ответив ей, отгрыз треть пирожка и принялся его молча жевать, но после настойчивых просьб Ларисы пересказал ей все же утренние события, чем перепугал ее еще больше. Столько лет знать своего начальника и представить его способным на такое безумство, было за гранью ее понимания. Гибкий с вышестоящим начальством и прагматичный во всем остальном «Вась-Вась», ни на минуту не забывавший о собственной выгоде и безукоризненно соблюдавший негласные правила коммуналки, и вдруг прилюдно выдать такое, да еще в самом Смольном.
– Да я вроде и не хотел, все само собой получилось. Стоит только мне кашлянуть, так из меня правда и прет. Сам удивляюсь, – признался он ей. – Как будто в голове что-то перевернулось.
– Может, это от сотрясения? – спросила обеспокоенная его словами Лариса, а Ланцов растерянно пожал плечами.
– А может, ты вирус какой в горах подхватил, – предположила она. – От них менингит бывает. – Лариса потрогала его лоб. – Вроде холодный.
Василий Васильевич взял ее за руку и прикоснулся губами к запястью.
– Ты, Лара, только не обижайся, но нам придется расстаться. Я вчера все о нас жене рассказал и поклялся ей больше не врать. И тебе не могу.
Лариса нервно отдернула руку и хотела подняться, но Василий Васильевич ее удержал.
– Вот признался тебе, и сразу же полегчало. И боли вроде утихли, – продолжил он свои откровения, Лариса же, слушая их с плотно сомкнутыми губами, продолжала упорно молчать, уставившись на прибитый к стене график работы ЖЭКа, и Ланцов, удерживая ее, заговорил с ней, словно отец с молодой легкомысленной дочерью.
– Тебе ведь, Лара, личную жизнь свою нужно устраивать. Замуж, несмотря на свой неудачный опыт, еще раз выйти, ребенка, пока не поздно, родить. Ты же молодая красивая женщина, а я уже пенсионер без пяти минут…
Не дослушав его, Лариса закашлялась, а затем резко встала, прошла к книжному шкафу, заставленному спортивными кубками и дипломами за разные достижения, постояла возле него в раздумье, после чего повернулась к Ланцову и спокойно уже с чувством собственного достоинства сказала ему:
– А ведь знаешь, Василич, ты прав. Я и сама постоянно об этом думала, только сказать тебе не решалась. Боялась, что ты меня сразу уволишь, и я служебной квартиры лишусь.
За этим признанием последовали и другие более интимные откровения, после чего на какое-то время они приумолкли и с интересом, словно только что познакомились, стали внимательно изучать друг друга.
– Похоже, у тебя тоже самое, – первым придя в себя, предположил Василий Васильевич, и Лариса в ответ кивнула.
– Видимо, да. Значит, это не менингит и не сотрясение, а что-то другое.
Более часа еще они обсуждали свое неожиданное открытие и поразивший их неизвестный недуг, не суливший им в будущем, как
