откроет глаза.
– Женя придёт ко мне в гости сегодня, уже столько времени, а его всё нет?
– А я думала: ты спишь. Конечно, придёт… Он сказал мне позже, что-то делает и сразу придёт. – Маргарита Леонидовна гладила Максимку по голове, а он поймал себя на мысли, что ему это нравится, подумав: „Наверно, надо открыть глаза, как-то неудобно получается…” – Он увидел перед собой полную, красивую женщину с интересным взглядом и строгим выражением лица, белыми волосами, закрученными в кольца, а много косметики придавали ей экстравагантный вид. Её прозрачная белая блузка почти не скрывала большую пышную грудь. Макс смотрел на неё и не мог оторвать взгляда, чувствовал – ей нравится его внимание. Удивляясь такому повороту событий, уже не знал, куда бы отвести взгляд, когда в комнату снова зашла сестрёнка, неся табурет с ужином.
– Давай кушай, я уже чайник поставила, тетя Рита, вы, пожалуйста, проследите за ним, ладно!
– Не беспокойся, – проводя Иринку взглядом и дождавшись, пока Макс сядет и возьмет ложку, произнесла:
– Максим, нам нужно серьезно поговорить! – “Интересно, о чем это?” – Подумал он, но ничего не сказал, продолжая, есть и слушать.
– Рома хочет бросить школу, говорит, что здесь уже надоело учиться, хочет пойти в лицей.
– И в чем же здесь проблема?
– Как в чём? Осталось всего-то учиться полтора года, а потом пусть идет в институт. Зачем ему нужен этот лицей?
– Тетя Рита, я же вам ещё в том году говорил: не толкайте вы его в десятый класс. Зачем? Если человек не хочет, пусть идёт в свой лицей. Там бы он за один год прошёл программу и десятого и одиннадцатого классов, а на следующий год уже был бы на той самой специальности: химика-технолога, на которую он рвался. Всего два года бы он отучился – и на руках диплом. Вне конкурса на третий курс университета. Чего ещё желать? Я уже не говорю. – Макс снова почувствовал головокружение, вздохнул и принялся за почти остывшие пельмени.
– Я не могу понять: чем ему так не нравится школа? Почему он не хочет учиться?
– Чтобы не терять времени. Вот смотрите: сейчас бы он уже закончил десятый класс, а к лету одиннадцатый, правильно. Но сейчас, потеряв целый год, он бросит десятый класс. На следующий год вы его сами будете толкать в лицей, и он в него пойдёт, но тоже бросит: там целый год будет школьная программа, которая ему уже давно надоела своей легкостью и нудностью. Теперь видите, чего вы добились, – дожевывая последний пельмень, проговорил Максим, – а теперь спрашиваете у меня: смогу ли я помочь? Чем? Да, я с ним поговорю, но что это изменит. Время уже не вернуть, и сидеть в школе его не заставишь, а лицей ровно через год, – он бросит, вы вспомните этот наш разговор, что я говорил вам год назад. Я прав или нет?
– Ну а что теперь делать, Максимка? Я уже не знаю даже что и как ему сказать. Он меня вообще не слушает, понимаешь?
– Знаю, но нужно было думать раньше. Что теперь изменить. Его уже мы не переделаем. Что он сам решил – так и сделает.
Маргарита Леонидовна заплакала, понимая
