Он буквально прошипел ее имя. – Это моя работа – изучить ситуацию и быстро оценить ее.
– Может быть, слишком быстро. На чем базируется ваша оценка? На том, что я взяла с собой всего одно платье, или на том, что я нервничала в вашем вертолете? – Она с вызовом подняла бровь, сама удивившись своей отваге. Обычно она избегала споров, но обычно она в них и не нуждалась. Она пребывала в коконе безопасности и уединения. Но ей вдруг захотелось расправить крылья. И, как ни удивительно, это придало ей сил. Уж лучше она выпрямится, чем снова залезет обратно в свое убежище. – Ну так что? – с вызовом спросила она, когда он промолчал в ответ. – На том или другом?
Ангелос откинулся в кресле.
– Я понял вас, – сказал он. Лицо его осталось невозмутимым. Конечно, было бы глупо ожидать от него извинений. – Но вы поймите мои опасения, – продолжал он. – Я доверил вам свою дочь, своего единственного ребенка.
– Конечно, я вас понимаю, – вздохнула Талия, и боевой дух ее испарился. – Если бы у меня была дочь, я бы чувствовала то же самое.
Ангелос нанял ее, совсем ничего о ней не зная. Он имел право быть подозрительным, и он имел право задавать ей вопросы. Она действительно что-то скрывала от него, как он и подозревал. Возможно, если она признается в том, что интересуется книгой… но нет. Пусть сначала он получше узнает ее.
– Если вы хотите что-то узнать обо мне, – сказала она, пытаясь улыбнуться, – тогда задавайте мне вопросы.
Некоторое время он изучающе смотрел на нее, и взгляд его был оценивающим и задумчивым. Талия с трудом сохранила спокойствие под его прямым и немигающим взглядом.
– Вы американка? – наконец сказал он, и она прерывисто выдохнула, услышав эти простые слова.
– Да.
– Откуда вы приехали?
– Из Нью-Йорка.
Он медленно кивнул.
– Должно быть, вам двадцать пять лет. У вас была работа до этого?
– Да, у меня и сейчас есть работа. Я художница.
– Художница, – повторил он так, будто это не произвело на него никакого впечатления.
– Я пишу портреты, – пояснила Талия. – Выполняю заказы частных лиц.
– Я понял.
Интересно, что он понял, подумала она. Наверное, то, что она безработная, взбалмошная и легкомысленная, бездумно путешествующая по миру. Это было очень глупо – обижаться на его оценку, и все же Талия обижалась. Никто раньше так низко не оценивал ее. Она старательно трудилась, чтобы завоевать себе хорошую репутацию, и ее считали талантливой художницей. Ей ненавистна была мысль о том, что Ангелос считал ее взбалмошной женщиной.
– Вы сказали, что хотите помочь моей дочери, – сказал Ангелос. И снова прямо взглянул на нее, но она нашла в себе силы выдержать этот вопросительный взгляд, не прячась от его вопросов. Находиться под его пристальным вниманием было подобно тому, что стоять на пляже и смотреть, как на тебя надвигается мощная волна, готовая накрыть тебя с головой. – И как же вы можете ей помочь? –
