птица, блогородная», хах!
Они встали у корпуса, отжатого МВДшниками (в целях просвещения). Пахло зелено и весело – как на покосе.
– Не понимаю, что ты в церкви забыл, – пробормотал Будимир.
– Ну я ж хочу на «Бентли» покататься. Будешь?
Волочай протянул под завязку набитый косяк с усиком на конце – Будимир накрыл его всем телом и хищно озирнулся:
– Ты сдурел, Чайка? Прямо в монастыре?
– Я ващет беспалевные точки знаю. Ты чё сёдня? Бухал, что ли?
Вдали прошёл кто-то (нет – показалось) – Будимир зашептал:
– Ты где это взял?
Волочай повёл лицом удивлённо:
– Не знаю, на чём ты сейчас торчишь, Будка, но эта шняга тебе точно остатки мозга выжгла. – Он сунул руку в карман и достал зажигалку. – Трава – друг человека. Всяко лучше, чем святую воду бухать.
Будимир отвернулся и взялся за затылок (правой рукой). Волочай провёл небрежным взглядом по сторонам:
– Ну так чё?
– Не. Я в центр сейчас. С Сидом видеться буду.
– Это который программист?
– Это который рэпер.
– А, понял.
И что-то снова тигриное в его расплывшемся взгляде…
– Ты поспрошаешь народ? – сказал Будимир.
– Про чё? – Волочай выразительно не расслышал. – А-а-а! Про иконы-то? Ну конечно! Как же я мог? Хах!
– Ладно, бывай.
Они обнялись по-братански – и Будимир сутуло пошёл к ворота́м (во рту сидела какая-то гадина (забыл зубы почистить) и тошнота наползала).
Едва он вышел из монастыря, прямо перед его носом остановилась маршрутка – дрожа, подножкой поводя и приглашая, – и тут же отъехала, дымясь. Будимир показал ей средний палец и угрюмо потопал по бордовой обочине (всё равно минут двадцать до станции идти).
МШ
Я был так смешон и горек, что всем
старушкам, что на меня смотрели,
давали нюхать капли и хлороформ.
Вен. Ерофеев. Василий
Розанов глазами эксцентрика
Каждый раз после разговора с Волочаем Будимир чувствовал похмельную тяжесть: он слабо помнил, откуда взялся Волочай (казалось, он был всегда), но приблизительно тысячу раз он с ним порывал – и столько же раз передумывал (и всякий раз – одна и та же встреча, одни и те же слова).
Будимир шёл. Налево, направо – жёлто-поле, раздетые берёзы, линии электропередач, далёкая стройка и – вдруг – кусок забора вникуда. На нём жирная надпись:
ЭТО НАВСЕГДА
Ёжась, Будимир, наставил воротник (какой-то звон в голове), плюнул и пошёл дальше по этому унылому пейзажу. Перспектива трассы напоминала об автостопе, – но это точно такой же обман.
Мысли ворочались балаганом: какой-то шансон, что-то
