заветы Матери.
Что касается пери, то нас с самого раннего детства воспитывают в нежности, в любви и чувственности, обучают изящным искусствам и науке дарить наслаждение. В этом наша защита: становясь зависимыми от священного семени господина, мы, как никто умеем получить то, что для нас – жизнь. Жизнь в прямом смысле. Что такое сражения, злость и жестокость, которые встречаются на нижней земле, мы знаем лишь понаслышке и слишком нежны, чтобы спуститься с Вершины мира и встретиться с ней лицом к лицу.
Но Арон, великолепный светловолосый тэн говорил страшные вещи. Страшные тем, что я чувствовала – он говорит правду.
– Ты права, несравненная Рахаат, – тихо сказал Арон, врываясь в мои смятенные мысли. – Тэны не пойдут на поводу зла, а пери, даже те, кто помнит Тысячелетнюю войну и заключение в бездне, смогут противиться своей демонической сущности, взывая к милости Матери.
– Хрустальная защита Бхукти-Джар, – пролепетала я. – Всего лишь пять лет назад отец настоял, чтобы Бхукти-Джар окутала паутина хрустальных коридоров, построенных из Слез богини. Он не скрывал, что слезы богини помогут пери противостоять злу даже в случае великой нужды. И вот этот день настал. Как отец оказался прав!
– Великого тсара не зря прозвали Мудрым, – почтительно сказал Арон, склоняя голову. – В Бхукти-Джар пери в безопасности. По вашему примеру остальные Джары принялись спешно возводить над своими землями хрустальные паутины. В некоторых строительство только начинается, в иных кипит полным ходом, а где-то подходит к концу.
– Значит, несмотря на тревожные новости о грядущем вторжением, здесь, на Вершине мира, мы в безопасности, – прошептала я и осеклась, увидев, как омрачились глаза Арона.
– Не совсем так, – уклончиво ответил он. – Прошу, несравненная, не спрашивай, откуда мне известно то, что поведал тебе, потому что я дал слово чести.
– Я не встану между тобой и твоей честью, – прошептала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами, а внутренности сжимает ледяная лапа.
– Ты истинная пери, Рахаат Сафина, – серьезно сказал Арон и в груди потеплело от этих слов. – Но я скажу тебе главное. Говорят, у того, кто готовит вторжение, есть кое-что.
– Что же это? – вытаращив глаза, пролепетала я. – Что?
– Голос, – просто ответили мне, и картинка перед глазами накренилась вбок, а в ушах зазвенело. Приложив усилия, я зажмурилась и помотала головой, приводя себя в чувство, понимая, что должна услышать то, что говорил Арон.
– Голос Аридана, – сказал тэн.
Из груди вырвался крик, и я поспешно закрыла рот ладонями.
– Нет, – промычала я, мотая головой из стороны в сторону. – Нет! Не может быть! Ты говоришь ужасные вещи, Арон, но ведь у нас есть Мать! Она защитит своих детей.
Услышав об Анахите, Арон горько усмехнулся.
– Ты же знаешь, Рахаат, Мать мало интересуется земными вещами. Сытая после Слияния, она пребывает в сладостной дреме.
