опуская маленький пальчик в люльку. Джерард загукал и ухватился за него, плотно сжав в кулак. Он делал так постоянно… в течение десяти лет. Брат не мог заснуть, если я не сидела рядом, держа его за руку.
Всё исчезло, когда мне исполнилось двенадцать. Но тогда я этого не знала. Я просто была счастлива. А ещё я думала, что у меня наконец появился тот, кто будет любить меня по-настоящему, а не как родители. И первое время моё желание сбывалось.
Видя мою преданность Джерарду, родители позволяли сидеть, гулять и разговаривать с ним, читать ему книги. Постепенно я научилась кормить и переодевать брата, и в дальнейшем зачастую делала это вместо мамы.
Я просыпалась ещё до восхода солнца, быстро одевалась и бежала в комнату Джерарда. Он сразу начинал тянуть ко мне ладошки, и я, смеясь, усаживала его на деревянный стульчик, кормила специальной смесью – у матери почему-то не было молока, – а потом мы одевались и шли на утреннюю прогулку. В любую погоду, солнце, дождь, снег или ветер – всё это не имело значения. Если было холодно, просто одевались теплее.
Оборотни растут быстрее людей, и я научилась читать в два с половиной года. Мы с Джерардом с удовольствием проводили время в библиотеке, читая сказки и рассматривая большие энциклопедии с красивыми картинками. Именно тогда и началось моё увлечение природой, животными и растениями. Я запоминала рисунки и выискивала то, что видела в книгах, во время прогулки, радуясь этому как ребёнок… Впрочем, я ведь и была ребёнком.
Джерард называл меня Ронни. Поначалу это так смешно у него выходило – «Лонни». А себя он величал «Джелли». Но я никогда не смеялась над его картавостью, только старалась сделать так, чтобы он побыстрее научился выговаривать все буквы.
Мне было четыре, а Джерарду два, когда родилась Сильви.
Я никогда не понимала, по какому принципу родители выбирали имена всем нам. Рональда на старом наречии – «надежда», Джерард – «стремительный», а Сильви – «прелестная». Но так или иначе, они угадали. Сестра действительно была прелестной с самого первого дня, Джерри поражал своей энергичностью и бойким характером, а я…
Я жила надеждой.
Сразу после рождения Сильви мама ушла от отца, забрав её с собой. Что случилось у них с калихари, я по сей день не знаю, но почти два года мама и Сильви жили отдельно, в деревне чёрных волков. Иногда она приезжала навещать Джерарда, а меня в это время запирали в моей комнате.
Мне было шесть, а брату четыре, когда мама и Сильви вернулись в нашу жизнь. На самом деле те два года, что они жили в деревне чёрных волков, были для нас замечательными. Отец часто отсутствовал, и мы могли делать что душе угодно. Я в то время практически переселилась в комнату брата. Мы постоянно были вместе.
Идиллия кончилась с приездом матери и сестры. Мама, соскучившись по Джерарду, практически отняла его у меня. Она стала уезжать вместе с ним и Сильви в гости к своим подругам под предлогом того, что её дети «должны играть со сверстниками», и, конечно, никогда не брала меня
