Мери подойдет ей лучше всего: его перу свойственна та же мягкость, полнота чувства и великолепие, что и у миссис Чармонд, – задумчиво добавила Грейс.
– Неужели! – с шутливым благоговением отозвался Уинтерборн. – Вы и впредь будете расточать свою ученость, мисс Грейс Мелбери?
– О, я не хотела, – с раскаянием сказала она, заглядывая ему в глаза. – Что до меня лично, то я французских книг не терплю. Я люблю наш милый старый Хинток и его жителей в сто раз больше, чем весь континент. Но самый замысел миссис Чармонд – разве он не прелестен?
– Затея неплохая, – смягчился Уинтерборн, – но вы ведь опять нас покинете.
– Совсем ненадолго. Мы возвратимся в мае.
– Ну что ж, мисс Мелбери, пусть решит ваш отец.
Уинтерборн проводил Грейс почти до калитки. У него не повернулся язык пригласить ее на рождественский вечер, хотя он только о том и думал весь день, дожидаясь ее у дороги, – такой убогой и неуклюжей показалась ему мысль о домашней вечеринке, по-деревенски старомодной и простодушной по сравнению с возвышенным складом речей и помыслов Грейс. Едва за ней затворилась дверь, Уинтерборн побрел обратно, не в силах отделаться от предчувствия, что затея с вечеринкой вряд ли приведет к чему-нибудь путному. Сегодняшний визит Грейс в поместье не сулил ему ничего доброго. Девушка, которая вхожа в Хинток-хаус, на дружеской ноге с его хозяйкой, и говорит-то как она, и одевается не хуже, – такая девушка не пойдет за него, простого фермера, сажающего елочки, как бы хорошо он это ни делал.
«И все же сердце у нее доброе, – думал он, вспоминая ее слова о Хинтоке». – Надо поговорить с ней начистоту, а там будь что будет».
Добравшись до участка с посадками, он обнаружил, что Марти уже там, и, отпустив Кридла, молча принялся за работу.
– Как вы думаете, Марти, – наконец проговорил он, глядя на ее вытянутую окоченевшую руку с багровыми следами царапин, – допустим, вы знаете человека и хотите, чтобы он лучше вас понял, поможет рождественская вечеринка ускорить дело? Выйдет из нее толк?
– Какая вечеринка, с танцами?
– Надо думать, с танцами.
– А он будет с ней танцевать?
– Пожалуй… да.
– Тогда что-нибудь да выйдет – хорошее или плохое.
– Чему быть, того не миновать, – заключил Уинтерборн, словно про себя, хотя произнес эти слова вслух. И, так как день был уже на исходе, добавил: – Вот что, Марти, завтра я пришлю работника, он закончит посадки. А мне придется заняться другими делами.
Марти не спрашивала какими, ибо видела, как он провожал Грейс Мелбери. Она взглянула на запад: небо на закате полыхало, как гигантская плавильня, в которой рождались новые миры. На фоне пламенеющего неба, отчетливо чернея каждым сучком, торчала безлистная ветка, на которой темными силуэтами вырисовывались три фазана, устроившихся на ночлег.
– Завтра будет ясно, – сказала Марти, внимательно глядя на птиц, и в ее зрачках горел киноварный отблеск заката. – Фазаны уселись почти с краю сука. Если
