неожиданно для себя стал откровенничать. Он вдруг живо вспомнил, как звучит в телефонной трубке голос матери – лишенный нежности, синтетический, неживой. Что он ей скажет?! Что попал в автомобильную аварию, что лежит недвижимый, как труп? И тут откуда-то из глубин сознания вынырнула кем-то оброненная фраза: если мужик сам впутался в дерьмовую ситуацию, то сам и обязан из нее выпутаться. Кто это сказал? Стоп! Это же отец ему сказал однажды. Вот так просветление! Кириллу показалось, что сработал семафор, позволив его пробуждающейся памяти пройти небольшой отрезок пути. Он несказанно обрадовался этому открытию. Если так, то он способен все вспомнить, пусть даже не сейчас, а позже. А что же до матери, то даже при желании он пока не знает, как с нею связаться.
– Так не бывает. Мать любит всегда, только, может быть, не всегда умеет выразить свои чувства. Если хочешь позвонить или надумаешь позже, у меня есть телефон. Не стесняйся, просто скажи.
Сосед будто прочитал его мысли. Лантаров в ответ только сглотнул слюну. А Шура, приняв, очевидно, молчание за согласие, произнес еще нечто малопонятное:
– Не всегда то, что мы видим или слышим, соответствует действительному положению вещей. Представь себе глаз, который все видит, но не может заглянуть внутрь себя и понять свое собственное устройство…
«Бред», – подумал в ответ Лантаров, но ничего не ответил.
Но и сосед его не тревожил, очевидно, понимая душевное состояние товарища по несчастью. Каждый из них думал о своем, и мысли витали на разных орбитах.
– Мама, я хочу, хочу эту машинку. – В глазах малыша лет трех-четырех чувствовалась твердая, какая-то мрачная сосредоточенность, удивительное, не по возрасту понимание цели. Он дерзко топал маленькими ножками в синих ботиночках, а его крошечная ручонка, протянутая в сторону вожделенной игрушки, интуитивно делала хватательные движения.
– Нам сейчас не до этого, – строго уведомила его молодая эффектная женщина, наклонившись к своему капризному чаду.
– Ма-ма, – твердости в голоске, едва владеющим словами, не уменьшалось, – ку-пи-и….
Женщина приостановилась и затем властно, по-змеиному прошипела на ухо малышу:
– Цыц, а то сейчас получишь у меня!
Она решительно потащила тихо всхлипывающего сына к выходу.
Лантаров отшатнулся от увиденного на внутреннем экране. Он вдруг отчетливо вспомнил, что его отношения с матерью всегда были странными, похожими на туго натянутый канат достаточной длины, чтобы дистанция оставалась ощутимой. Кирилл вспомнил, что жил с вынесенным из детства ощущением, что мать относилась к нему со снисхождением, близким к тихому, тщательно скрываемому презрению. Так, бывает, относятся к купленной породистой служебной собаке, не оправдавшей надежд ни по экстерьеру, ни по части выполнения команд. Лантаров не знал этого, но чувствовал, и это беспокойное ощущение заставляло его содрогаться от спазм незатихающей боли
