разговоры.
Архивариус даже мысли не допускал, что у дочери со слепым возможны дальше какие-либо отношения, хотя совсем недавно сам набивался в родню к трактирщику.
После следующей воскресной службы для отца Антония ничего необычного не произошло. Роземари не торопилась уходить и поджидала Кристофа. Казалось, и молодой человек не проявлял спешки, словно ждал, когда разойдутся прихожане. И было заметно, что он немного нервничал.
Отец Антоний подошёл к Максимилиану.
– Тебе не кажется, сын мой, что как сопровождающий ты получил отставку?
– Похоже, так, – согласился монах.
– Знаешь, именно так и проверяется настоящая любовь. Ещё Кристоф попросил у меня немного денег.
– Это хорошо! Не трудно догадаться, для чего.
– Очень хорошая девушка. Скромная и добрая. Я одобряю его выбор.
– Я тоже…
– Не забывай, что ты монах! – одёрнул Максимилиана отец Антоний.
– Конечно, конечно…
Через какое-то время Кристоф вышел из собора. Роземари подошла к нему, осторожно взяла за руку, и молодые люди направились в сторону кондитерской госпожи Эллис.
Свидетели этого понимающе улыбались…
Тем вечером в доме архивариуса случился грандиозный скандал. Роземари пришлось терпеливо выслушать от отца множество упрёков, и только её мать хранила молчание.
– Я запрещал тебе дружить с этим слепым! – архивариус словно не знал имени молодого человека. – Зачем ты с ним ходишь?
Девушка не знала куда деться. В поисках защиты жалобным взглядом посмотрела на мать.
– В городе много хороших молодых людей. Вот Марк, сын бургомистра. Очень достойный жених, – не успокаивался отец.
– Но, папа… Я люблю Кристофа, – не выдержав укоров, неожиданно смело призналась Роземари.
– Что?! А ты почему меня не поддерживаешь?! – набросился на жену господин Август.
– Потому что ты не прав! Я верю Роземари и желаю ей счастья! – бойко, под стать дочери, ответила женщина.
8
В то лето вся округа изнывала от жары. Дождя не было больше двух месяцев. Обычно шустрый полноводный Альт обмелел настолько, что превратился в крошечный илистый ручеёк, который облепила вся местная живность. Воды не хватало даже мушкам попить.
Закрылась городская мытилка, где женщины стирали бельё. Перестали работать бани. В садах на деревьях пожелтели листья. Старожилы не припоминали такого.
Ежедневно отец Антоний проводил в соборе службу, на которой прихожане молили Бога о дожде, а полоска Альта на глазах становилась ещё тоньше и высыхали последние «живые» колодцы.
Напасти не обошли торговлю. Лавки стояли пустые. На рынке теперь торговали водой, которую брали чуть ли не из самой Преголи и везли через всю страну.
И
