эта первая минута, именно та, которой так боялась мама, когда Соня выйдет на перрон – и что, и куда? – действительно оказалась ошеломляющей.
Для того чтобы это ошеломление преодолеть, следовало взять себя в руки. Еще давно, в самом раннем детстве, даже, кажется, до школы, Соня поняла: то, как ты воспринимаешь происходящие с тобой события – пугают они тебя, радуют или печалят, – от самих событий не очень-то и зависит. Все дело в том, как ты к ним относишься. Если сумеешь сказать себе, например, перед прививкой от гриппа, которую делают всей твоей детсадовской группе: укол этот ерунда, даже если будет больно, то совсем недолго, а потом боль пройдет и начисто забудется, – так вот, если сумеешь себе это сказать, но только так сказать, чтобы по-настоящему в это поверить, то никакого укола и не испугаешься, хоть бы все девчонки и даже мальчишки в голос ревели от страха. А если не сумеешь, то и сама обревешься.
С тех самых пор, как она это поняла, Соня научилась быть с собою убедительной, а потому ничего не бояться. Правда, в ее жизни в общем-то и не было ничего такого, чего следовало бы особенно бояться. Ну, чуть не утонула однажды, когда прыгали в море со скалы, но тогда испугаться просто не успела, потому что сначала захлебнулась и не сообразила, что с ней происходит, а потом Ник ее вытащил.
Идти в одиночестве по раскаленному перрону Курского вокзала оказалось страшнее.
Но принцип самоубеждения все-таки был общий, что для прививки от гриппа, что для оторопи перед Москвой, и за то время, которое понадобилось, чтобы дойти от поезда до привокзальной площади, Соня сумела взять себя в руки.
Все-таки Ялта хоть и была провинцией, но провинцией особенной. Люди из Москвы в нее по-прежнему приезжали, и сведения, пусть и обрывочные, о том, как устроена московская жизнь, приобрести при желании было нетрудно. Поэтому, как только Соня озаботилась мыслью о том, где будет жить, когда явится в столицу, то немедленно выяснила, что на Курском вокзале, как и на автовокзале в Ялте, толкутся хозяйки, сдающие комнаты. Недешевые, конечно, комнаты, и неудобные, и жить в таком жилище постоянно не стоит, но на первые пару дней сойдет, а там видно будет.
– Девушка, комната нужна? – услышала она, едва выйдя на площадь.
И улыбнулась. Обыденная московская жизнь так же мало была отмечена непредсказуемостью, как ялтинская. И если нет ничего особенного в том, чтобы найти здесь ночлег, то, наверное, точно таким же образом найдется и работа – точно такая же работа в парикмахерской, какая была в Ялте.
О другой работе, той, ради которой она и приехала в Москву, Соня старалась пока не думать. Но где-то в самой глубине ее сознания уже вздрагивала здравым обещанием догадка: а ведь, наверное, и с той, другой работой все происходит таким же образом – незаметно, буднично, так, словно нет ничего проще, чем стать артисткой…
Слишком сильно доверять этой догадке было опасно. Но и слишком настойчиво гнать ее от себя Соне не хотелось.
С улицы студия напоминала завод.
Она и находилась в таком районе, в
