И на сегодняшний кастинг записалась по телефону, позвонив еще из Ялты. На какую роль она будет пробоваться, в какой фильм, этого Соня не знала. Да и не стремилась знать: в том положении, в котором она сейчас находилась, беспокоиться об этом было еще не время.
Она всегда была последовательна, и это всегда приводило ее к успеху.
Пока ей выписывали пропуск, пока объясняли, куда идти, девицы, вошедшие в тесный студийный вестибюль сразу вслед за нею, бросали на нее такие взгляды, словно она была проституткой, которая без зазрения совести явилась прямо в дом к честным женщинам, чтобы отбить у них законных мужей. Но на их взгляды Соне было наплевать.
Внутри студия оказалась такой же неприглядной, как снаружи. Она напоминала огромный и бестолковый ангар, неизвестно для чего разделенный на комнаты, коридоры и лестничные пролеты. В ней не было ни капли очарования, ни тени тайны. Даже какого-нибудь особенного запаха – ну, хоть клеем каким-нибудь необычным пахло бы, что ли! – здесь не было.
И народу, вопреки Сониным представлениям о киностудиях, на которых жизнь кипит ключом, тоже было немного. Какие-то хмурые рабочие возводили в большом холле какую-то конструкцию. Соня решила было, что это декорация, но, присмотревшись, поняла, что наверняка этого не скажешь. Точно так же можно было бы предположить, что рабочие строят самые обыкновенные леса для покраски стен.
Из имевшегося на студии немногочисленного народа три четверти составляли молодые женщины. Они были совсем другие, чем те, что пришли на актерский кастинг. В этих, что сновали туда-сюда по коридорам и лестницам, не было ничего эффектного – ни в одежде их, ни в том, как они были накрашены. Да они и вообще, кажется, не были накрашены и выглядели так, что Соня снова почувствовала себя проституткой, на этот раз из-за того, что у нее на губах помада, а на ресницах тушь. Была в каждом движении этих молодых студийных женщин такая уверенность в каждом своем движении, какой Соне до сих пор не приходилось видеть.
Они были – в своем праве. Только теперь она поняла, что это такое.
Они не знали сомнений ни в чем, что делали, и хотя то, что они делали, не имело к Соне ровно никакого отношения, да и непонятно ей было, что именно они здесь делают, – она почему-то почувствовала себя уязвленной.
Уже второй удар по самолюбию получала она за полчаса, проведенные на студии, и даже не понимала, с чем связаны эти удары. Ну, увидела красивых девчонок, пришедших на кастинг. Так она и сама не уродка, даже покрасивее многих из них будет. Ну, бегают по лестницам какие-то офисные барышни. Так ей-то до них какое дело?
Но настроение было испорчено, и Соне оставалось только злиться на себя за то, что она оказалась такой уязвимой.
Кастинг проходил в такой пустой комнате, что казалось, отсюда специально вынесли всю мебель. Хотя, наверное, не вынесли, а просто не внесли, потому что в ней не было необходимости. Были стулья у бородатого мужчины, проводившего кастинг –
