не понял Боскид.
– Так мы в Карпатах называем дом свой. О, земля Карпатская! – вздохнул старец. – Много страдала ты и много плакала. Но верили мы, что придёт день, и ты будешь смеяться, а плакать будут враги твои, и страдать будут так же, как ты страдала! Молились мы Белобогу и ждали освобождения. А две седмицы тому узрел я видение, богами посланное, и рёк в том видении муж ратный, с усами, как у тебя, только помоложе, – старик ещё раз взглянул на собеседника, – что выстоит Русь Карпатская токмо в единении с Русью Киевской. Тогда я и велел Зоряну идти на восход солнца за подмогой к князю вашему. Вот нынче и дождались-таки! Теперь мы опять сможем вольно собираться у Священных дубов и решать всякие дела всем миром. Будем трудиться спокойно во славу богов наших, жён наших любить, деток растить и песни Велесовы над зелёными полонинами слушать. Слава вам, воины русские!
И мольфар поклонился глубоким и долгим поклоном.
– Не нас благодари, а князя Святослава Хороброго, по чьему слову мы сюда пришли. Слава князю! – воскликнул Боскид, поворачиваясь к войску.
– Слава! – прогремели полки.
Полетела русская слава над Карпатскими горами, поднялась на трепетных крыльях ввысь, овеяла леса и долины, и каждый камень, травинка и комочек земли малый ту славу услышали и впитали.
И принесли селяне кто белое льняное полотно, кто шкурку лисью или беличью, а иные понемногу зерна и проса, головку сыра козьего или овечьего.
– Не обессудь, воевода, – рёк Любомир, – мы люди бедные, отдаём последнее, что имеем. – Потом снял с плеча тяжёлую полотняную суму. – Я у здешних людей вроде знахаря, – пояснил он, – от хворей лечу, Веду малую знаю. Самому-то мне ничего не надобно, земля родная и кормит, и одевает, и лечит, и силу даёт. Всё, что за многие годы люди принесли, собирал в суму эту и теперь отдаю от чистого сердца в казну княжескую!
Боскид взял суму, запустил в неё руку, а когда вынул, все ахнули от изумления – с ладони темника мерцающей струёй полились самые разные монеты: тут были византийские драхмы, римские и фракийские солиды, русские гривны, балангарские булгары, были арабские серебряные дирхемы и медные фряги, были деньги гданские, варяжские и германарики, – в основном серебро и медь, лишь изредка золото.
– Дякую, отче Любомир! – сказал растроганный Боскид. – От княжеского имени дякую тебе красно и всем жителям!
И стали приходить в русский стан словены, бойки, гуцулы и лемки с данью, и шли до позднего вечера, а те, кто не успел, оставались у кострищ ждать утра, чтобы отдать русскому князю свой долг.
– Желаешь ли, воевода, место священное наше посетить? Оно недалече отсюда, – молвил мольфар Любомир.
– Что ж, отче, дело важное наши вои свершили, а значит, была в том подмога божеская, как же не поблагодарить Великих Родичей за помощь добрую, пойдём, – ответил ему учтиво воевода.
– Тогда двинемся с тобою рано, до рассвета, чтобы там солнце красное встретить, – указал пальцем вверх старый ведун.
Они
