словно смутилась или испугалась.
– Нет, добрый домин. Мы с дочерью, больна она, и её женихом обет Создателю принесли: добраться до озёр Марамуреша. Там кожный недуг и оставит её, дай Создатель!
– Спасибо за попытку, отец! – старший пёс бросил Салбатору золотую монету, которую тот поймал на лету и попробовал на зуб, чтобы тут же задрожать ещё сильнее. – Идите своей дорогой. Несчастный случай здесь приключился, с любопытными так часто бывает.
– Благодарю, страж Святого Ордена! – Салбатор согнулся чуть не до земли, и Миджина сделала то же самое, заметив краем глаза, как расстарался выказывать почтение испуганный Петер.
«Зачем Салбатор привёл нас сюда? – думала Миджина, чувствуя, как дрожат колени. – Сами в пасть Инквизиции лезем. Теперь нас приметят и слежку установят».
Но некромант уже отправился обратно, ковыляя так, словно сейчас свалится, и спутникам придётся его тащить.
Конечно, она спросит некроманта потом, больно подозрительно его поведение. Впрочем, Салбатор всегда вёл себя так, что Миджине оставалось только руками разводить.
– Домнишоара, идите вперёд скорее, не мешкайте, – услышала она шёпот Петера и прибавила шагу, всё-таки один раз обернувшись на псов Святого Ордена.
Оба они стояли, оскалившись и принюхиваясь, а в следующий миг, стоило моргнуть, уже и не было их около колышков, только полицейские остались. Ходили с места на место, о чём-то кричал их начальник в высоком шлеме.
На Миджину и спутников никто не обращал внимания. Или кто-то хотел, чтобы они так думали.
В воздухе запахло не так, как прежде: к аромату нечаянной смерти прибавился другой. Запах недоверия, пока ещё слабый, но псы Святого Ордена никогда не бросают начатого.
Миджина засеменила за мужчинами и постаралась не думать о том, откуда ей известно об Инквизиторах так много.
Салбатор
– И зачем было так рисковать? – нежить наглела с каждым днём и уже вела себя так, словно они стали напарниками. Или связанными узами клятвы мастером и подмастерьем.
– Да, я согласен с домнишоарой, – раздалось тихое пришепётывание сзади.
– А я тебя совсем не спрашивал! Знаешь что, иди отсюда, пока жив. И забудь, что нас видел!
Салбатор повернулся к молодому человеку и, сняв шляпу, словно хотел поправить подкладку, так посмотрел на него, что Петер Болдер, или кто там он был, отшатнулся.
Некромант знал: тот, кто якшается со смертью, играет с ней в шахматную партию на кладбищенской земле, тому, кому она позволяет временно забирать свои пешки, тому даётся особый взгляд.
И нечисть любой марки это чует. А люди и подавно. Только у обычных смертных нет таких глаз, как у их нового знакомого. Прозрачные, они будто смотрят мимо тебя, а сразу подмечают всю гадость в душе. Тот ил, о каком и сам до поры до времени понятия не имел.
Бездна была в глазах этого вольного художника. Равнодушная и слегка скучающая.
