еще до того, как обрести полноценную форму, гнила, издавала трупный смрад и кишела личинками мух.
В момент, когда мой шофер сбавил скорость до критической отметки, здания вокруг начали принимать былые очертания, а на месте монструозного сооружения, являвшего собой симбиоз Музея Соломона Гуггенхайма с детройтским Комерика Тауэр, фасад которого был облит Поллоком в неистовстве танца с громоздкой кистью, появилась типичная панельная пятнадцатиэтажка, стоящая на отшибе цивилизации и окруженная ветхими зданиями. Словно цыганка, которая стоит среди толпы, оголяя свои золотые зубы в натянутой улыбке пред обездоленными и брошенными. Она не осознает, что через пару лет с ней произойдет то же самое, и на ее месте появится новая, с еще большим количеством побрякушек и золота во рту, выскочка, гримасничающая куда эффектнее и помпезнее. И этот цикл будет бесконечен, покуда не рухнет каждый камень, заложенный представителем Homo sapiens.
Проехав проселочную дорогу, наша машина бесшумно затормозила перед одним из подъездов.
Вот и пункт B.
IV
Все, что от меня требовалось сейчас – ждать доставщиков, которые подобно серафимам преподнесут нам божьи дары всевышнего господа Икеи и его апостолов в лице Леруа, Хофф, и иже с ними, вывалив подаяние нам под ноги из своего ржавого драндулета. Выйдя из машины и облокотившись на капот, я закурил. Где-то на фоне Кедо обсуждал условия транспортировки своего хлама, держась крайне любезно и, я бы даже сказал, чутка раболепно. Будь они понастойчивее, думаю он бы с радостью сделал за них всю работу. За осязаемую оплату, разумеется.
Кедо был материалистом от мозга до костей. Несомненно, к полноценному становлению подобного жизненного кредо приложили свои руки его семья и окружение. Окружение – своим нищенским видом и образом жизни, родня же – младшим отпрыском, который не оставлял в противостоянии за родительское внимание ни единого, даже призрачного шанса для Кедо. Само собой разумеющееся, что столь спартанско-капиталистическое воспитание накладывает след на все дальнейшее существование индивидуума: от мелочей в повседневной рутине, вроде поиска самой дешевой пасты в магазинах, до мелочи уже буквальной, которой всегда забиты его карманы брюк.
Моими же вопиюще-наплевательскими отношениями со сбережениями Кедо в открытую восхищался. Для него это было сродни запретному плоду – что-то крайне желанное, но прикасаться нельзя, иначе отравит и произойдет великое финансовое грехопадение. Да и кому из вас не хотелось резко оказаться в чужой шкуре на пару дней? Но будьте уверены, как только жизнь под другой личиной раскроется перед вами полностью, а ореол таинственности и притягивающей неизвестности спадет, оголив то, что всегда остается за закрытыми дверями, вы тут же взвоете аки подстреленный собака, и в остервенении понесетесь обратно в свою пещеру комфорта и уюта. Кедо это прекрасно понимал, поэтому всегда держался на безопасном расстоянии в роли
