и оттолкнув юношу.
Она явно была выпившей. Это выдавало не только дыхание, но и заплетавшийся язык. Молодой парень, щуплый, который был младше и трезвее спутницы, злобно сжал кулаки.
– Ты никуда не пойдёшь, – стиснув челюсть, прошипел он, – я заплатил. Ты должна…
Девушка вызывающе захохотала, облокотившись на перила.
– Пожалуйся в профсоюз.
Повернулась к парню спиной, подняла руку и показав средний палец, сделала шаг на ступеньку вниз.
А он остался стоять, посылая ей вслед проклятья. Но она их так часто слышала, что уже выработала иммунитет.
Очередной недоумок, решивший, что за сотку она его навеки. Алла снова громко захохотала, окатывая эхом лестничную площадку.
Выйдя на улицу, села на лавку и закурила, прислонившись к спинке. Настроение было паршивое. Вечер не удался. Этот малолетка так щедро угощал в кабаке, Алла решила, что парень не из бедных. Но когда он привез ее сюда, в богом забытый дом, ждавший переселения, она поняла, что мальчик гулял, возможно, на всю зарплату. Она недовольно сплюнула и выкинула окурок. Нужно было теперь ловить такси.
«Ничего, – размышляла она, удаляясь от подъезда неуверенной походкой, – будет и на нашей улице праздник».
Представив, как дома мать опять начнёт театрально причитать, хватаясь за сердце, ещё и отца вспоминать, Алла поморщилась. К чёрту. Не сегодня. Впереди призывно мигала вывеска очередного бара. Девушка остановилась, поправила причёску, юбку. И направилась туда, откуда доносились звуки музыки и голоса таких же не трезвых, как сама Алла. Правда, за последние несколько лет по имени её только мать и звала. Для большинства она стала просто рыжая стерва с надменным взглядом. Которая очень неплоха в постели. По крайней мере, никто не жаловался, если уж доходило до дела.
***
Утром, точнее, к обеду, когда она проснулась, во рту была невыносимая сухость, язык прилип к нёбу, голова кружилась так, что её невозможно было оторвать от подушки. С трудом приоткрыв глаза, Алла заметила, что мать уже сидит в кресле напротив. Девушка сделала вид, что ещё спит. Но было поздно.
– Опять прошлялась всю ночь. Какое счастье, что отец этого не видит, – мать уже подошла к дивану, на котором лежала девушка.
– А то что? – ехидно спросила Алла. – Второй раз повесился бы?
Звонкая оплеуха прилетела в ответ. Да такая, что в глазах потемнело.
– До чего ты омерзительна. Так опуститься. – Мать стояла, потирая ладонь.
– Ой, хорош лечить. Сама чем лучше?
Алла с трудом встала. Перед глазами всё ещё была нечёткая картинка.
– Что-о-о? – вскрикнула мать, сев в кресло, и схватилась за сердце.
– Хорош принцессу из себя строить, – скривившись, дочь прошла мимо. – Папеньки нет. Не перед кем трагедию играть.
– Как ты смеешь?! Я столько сил в тебя вложила. Я всю себя, – мать говорила прерывисто, словно задыхалась.
