и полупрозрачной. Я поправляю полотенце. Ужасно хочется переодеться в чистое, но я не горю желанием разгуливать по лагерю в этом просвечивающем безобразии.
– М-м… – Как бы спросить, чтобы не показаться стервой? – А есть что-нибудь более закрытое?
Тамара хмурится, она явно недовольна, что ее помощь не оценили.
– Всадник любит, чтобы его женщины были одеты нарядно, – заявляет она.
Всадник? Его женщины?
– Я не его женщина, – протестую я.
Ты моя жена.
Тамара впервые упомянула Всадника при мне. Стараюсь не думать о том, что она только что подтвердила: Война действительно Всадник Апокалипсиса, и сосредотачиваюсь на другом: Тамара наряжает меня для Всадника.
– Лучше быть его женщиной, чем чьей-либо еще, – говорит одна из ее спутниц. Остальные согласно бормочут в ответ.
«А с тобой мы поиграем позже», – кажется, так сказал тот солдат несколько часов назад.
Мне удается унять дрожь. Значит, вот как здесь все устроено? С неохотой принимаю шелковый наряд из рук Тамары, тонкая ткань струится между пальцами. Неужели я это надену? Есть еще вариант: натянуть мокрую одежду и ботинки. Вновь смотрю на чистый наряд. Я сама по себе: не принадлежу ни Войне, ни кому-либо еще, и одежда этого не изменит. Другое дело – интерес Всадника. Ему кое-что нужно от меня, и это никак не касается моего умения сражаться, зато напрямую связано с тем, что Всадник называет меня женой. Крепче стискиваю шелк.
Мне тоже кое-что нужно. Ответы, информация о том, как предотвратить Апокалипсис. Кто знает, может, сегодня ночью я это получу? Нужно всего лишь надеть чертов наряд.
Глава 5
Грохот барабанов вспарывает ночной воздух. На улице пылают факелы, дым вьется в черном небе.
Я кручу амулет на запястье, бреду вслед за женщинами на поляну. Темная юбка шуршит, обвивается вокруг ног. За те часы, что прошли после моего прибытия в лагерь, это место преобразилось. Разносится запах шипящего на огне мяса, на столах стоят большие кружки. Вид алкоголя приводит меня в изумление. Большинство жителей Новой Палестины не пьют крепкие напитки.
Люди болтают, смеются, наслаждаются обществом друг друга. Трудно представить, что сегодня днем эти люди разграбили и сровняли с землей целый город. Сейчас тут нет и намека на этот кошмар. Перевожу взгляд с одного человека на другого, пытаясь рассмотреть порок в глубине их глаз… И замечаю Войну.
Как и в прошлый раз, он сидит на своем помосте. Смотрит на меня. В пелене дыма и отблесках костра его грубые, жестокие черты кажутся завораживающими. Не представляю, сколько уже Всадник смотрит на меня, но я должна была заметить это раньше. Его взгляд подобен прикосновению пальцев к коже; трудно его не почувствовать.
Что-то во мне откликается на этот взгляд. От страха все внутренности скручиваются в узел. Но есть что-то еще, странное чувство… я не понимаю его, но ощущаю смутный стыд.
Одна из стоящих рядом женщин
