vasvovore memsuse. Svusi sveanukenorde vaoge misvodo sveanudovore vani vemdi. Odedu gocheteare sveveri, mamsomeo, – произносит Война.
Здесь ты будешь в безопасности, пока я не вернусь. Тебе нужно лишь, как остальным, поклясться в верности своему господину. Затем мы поговорим вновь, жена.
– Я тебе не жена.
И снова чувствую эхо его удивления. Я что, не должна понимать его слова?
Один из воинов, с красной лентой на плече, подходит к нам. Война наклоняется к нему и что-то говорит – так тихо, что ни слова не разобрать. Потом окидывает меня долгим взглядом и снова вскакивает в седло. Рванув поводья, он разворачивает коня и выезжает из лагеря. Видимо, мне самой придется во всем разобраться.
На закате мне связывают руки за спиной и ставят в один ряд с другими пленниками. Не знаю, такую ли участь готовил Война своей жене, когда бросал ее здесь, но сейчас все встало на свои места.
В течение дня в лагерь медленно стекаются пленники. Нас, наверное, около сотни, и это лишь малая часть жителей города. А остальные… Я закрываю глаза и вижу тех, кто еще вчера был жив, а теперь их мертвые тела на улицах Иерусалима стали пищей для падальщиков.
Довольно долго мы просто стоим. В нескольких метрах от меня крупного мужчину бьет дрожь. Замечаю кровь у него на спине. Кого он потерял? Глупый вопрос. Ответ очевиден: всех. Разница лишь в том, кем были эти все. Жена? Родители? Дети? Родные? Друзья? Один из моих заказчиков рассказывал, что в его семье почти пятьдесят человек. И все они погибли сегодня? От этой мысли к горлу подступает желчь.
Переключаю внимание на то, что происходит вокруг. Большинство пленников крепкие, сильные мужчины. Я ищу женщин – они есть, но их мало. Слишком мало. И насколько могу судить, все молоды и хороши собой. У некоторых на руках дети, и для меня это становится очередным потрясением. Не знаю, от чего хуже: от того, что теперь эти маленькие семьи находятся во власти дикарей-захватчиков, или от того, что на улицах Иерусалима осталось куда больше таких женщин и детей…
Я закрываю глаза. Всегда знала, что этот день настанет. День, когда Всадники Апокалипсиса завершат начатое. Но это не могло подготовить меня к реальности – к мертвым телам, крови, жестокости. Все это какой-то кошмар.
– А с тобой мы поиграем позже.
Открываю глаза и замечаю солдата, указывающего острием кинжала на меня, другой рукой он берется за свой пах. Сколько же сил требуется, чтобы не нагрубить в ответ! Я думаю обо всех женщинах, попавших в плен. Что они собираются делать с ними? С нами? Мои мысли прерывают крики. Отвратительный тип теряет интерес ко мне, и поворачивается к началу строя, откуда доносится шум. Перед тем как уйти, он гадко улыбается мне и говорит:
– Скоро ты будешь моей.
Пристально смотрю на него, чтобы запомнить: удлиненное лицо, жидкая бородка, темные редеющие волосы. Я окидываю взглядом других конвоиров. Стражники выглядят так, будто с удовольствием изнасилуют нас и ограбят, как только представится возможность.
– Вперед! Пошевеливайтесь! – выкрикивает один из них.
Мы
