поджал губы:
– На этаже их еще два. Одно – рядом со стойкой администратора, и еще одно – в дальнем конце вон того коридора.
– Мне нравится это.
Роулинс прищурившись посмотрел на меня:
– Может, вы в грамоте не сильны. Видите ленту? Она означает место преступления и все такое.
– Вот эту, яркую? Желтую с черным?
– Именно ее.
– Ух ты!
– Если вы не знаете, это такая штука, которой мы, полицейские, отмечаем место преступления, чтобы туда не совали свой длинный нос разные частные сыщики, которых хлебом не корми – дай потоптаться своими башмачищами по оставшимся уликам, – протянул он.
– А если я пообещаю ходить на цыпочках?
– Тогда я пообещаю прекратить размазывать вас по стене, как только пойму, что вы не оказываете сопротивления при аресте, – заверил он веселым тоном. Потом лицо его посерьезнело, и взгляд сделался стальным как клинок. – Это место преступления. Нельзя.
– Молли, – сказал я вполголоса. – Ты не будешь возражать, если мы с полицейским побеседуем с глазу на глаз?
– Конечно, – согласилась она. – У меня все равно дел полно. Вы меня простите? – Она повернулась и, не оглядываясь, поспешила по коридору.
– Хоть поговорить со мной об этом вы можете? – спросил я Роулинса.
– Ну… – вздохнул он. – Слушайте, Дрезден, я ничего против вас не имею. Поговорить поговорим. Но внутрь я вас не пущу.
– Почему? – не сдавался я.
– Потому что это может обернуться против парня, которого мы забрали.
Я нахмурился и склонил голову набок:
– Да?
Роулинс кивнул.
– Мальчишка этого не делал, – сказал он. – Но камеры видеонаблюдения зафиксировали, как туда заходил он, потом пострадавший, и больше никого. И я все это время сидел здесь, не отходя. Я точно знаю, что никто другой не входил и не выходил.
– Откуда тогда вы знаете, что на старика напал не мальчишка?
Роулинс пожал плечами:
– Никаких других улик. Он не задыхался, а ведь так отколошматить человека – дело непростое. И руки у него совершенно целые – не разбитые, и крови на них не было.
– Так почему же вы его арестовали? – спросил я.
– Потому что никто другой этого сделать тоже не мог, – ответил Роулинс. – И еще потому, что старик был в отключке и не мог ничего рассказать, чтобы снять с парня обвинения. Мальчишка не бил его, но это не значит, что он не замешан. Я так подумал, что, может быть, он знает, как нападавший сумел проникнуть внутрь незамеченным, поэтому забрал парня и допросил. Решил, что, если у него имелся сообщник, он скорее расколется, чем будет брать все на себя. – Роулинс поморщился. – Только он не раскололся. Он вообще ни черта не знал.
– Зачем же его увезли?
– Я не знал, что он уже проходил по одному делу, пока не разобрался с бумагами. Повторное обвинение автоматически переводит
