о происхождении Дита.
Пока Дит висел, страдая от отчаяния и боли, у него было время поразмыслить о том, чему учили его старшие. Он начал понимать, что значит терпение.
Старику не удалось его сломить – возможно, потому, что Диту казалась чуждой сама мысль об этом. Он не мог сделать то, чего не умел.
На Родине была поговорка: «Он сангари». Это означало: «Он настоящий мужчина», только в еще большей степени подразумевало непреклонную решимость и полную непоколебимость.
Дит был сангари.
Устав измываться, старик опустил его на землю, схватил за волосы и швырнул в кучу листьев. После нескольких ударов в назидание палкой он связал Диту руки за спиной и привязал другой конец веревки к каменному полукольцу, так чтобы Дит не мог до него дотянуться, а затем снова уселся в кресло, хихикая в грязную бороду.
Дит много ночей лежал без сна, затаив ненависть и страдая от уязвленного самолюбия. Он набирался терпения и решимости, чтобы отомстить.
– Гней! – выдохнула Полианна. – Ты меня избегал.
– Вовсе нет. У меня хватало работы.
Каждый изгиб тела этой женщины, каждая пядь ее мягкой гладкой кожи пробуждали сексуальное желание. У нее был тот ненасытный вид, который свойствен лишь юным влюбленным девицам и самым изысканным проституткам. Как и у последних, взгляд ее становился пустым и холодным, будто у змеи, едва она выходила из роли. Выставив вперед бедро, словно модель, она часто и шумно задышала.
Сегодня Шторм не собирался играть в эти игры:
– Мне хотелось бы услышать все о твоих похождениях, малышка. – Он открыл дверь в ее комнаты.
Она попыталась пройти мимо него, как бы невзначай отершись всем телом. Он ответил ей холодным взглядом. На ее чересчур красивом лице промелькнула тревога.
Едва он закрыл дверь, она прижалась к нему, двигая грудью:
– Я так по тебе скучала. По всем вам. И по крепости. Но особенно по тебе, Гней. Никто не вызывает у меня таких чувств, как ты.
– Сядь, – приказал он. Она попятилась, еще больше встревожившись. – Послушаем твой рассказ.
Среди мужчин было немного тех, кого Полианна не смогла ослепить, подчинив своей воле. Хоксблад. Кассий, от которого у нее в жилах стыла кровь. Дарксворды. И, как она убедилась на печальном опыте, – Майкл Ди. Но Шторм… Он всегда был крайне податлив. Похоже, он использовал ее, когда она думала, что использует его самого. Ее самолюбие, уязвленное и пострадавшее от путешествия с Ди, оказалось не готово к новому удару.
На лице Шторма застыла мрачная гримаса.
Все эти неуязвимые были древними стариками, чью невинность и юношескую ранимость свели на нет время и опыт. В них таилась тьма, беспредельное зло, призывавшие тьму в ее собственной душе. Их черное пламя вырывалось наружу и влекло ее, как свеча – мотылька. И это ее пугало.
– Я никому не хотела сделать ничего плохого, Гней! Честно. Я только хотела встретиться с Ричардом Хоксбладом.
– Здесь
