почти ничего не помню. Кислородное голодание плохо действует на мозги. Проверь записи бортового компьютера.
Он усмехнулся – Плейнфилд не доберется до краулера, пока его обследуют люди Блейка. На это могут уйти годы.
– Уже проверил. И ничего не нашел. Собственно, настолько ничего, что мне стало любопытно. Зачем кому-то приказывать компьютеру забыть место, где он едва не умер от лучевой болезни? Зачем кому-то тратить силы на регистрацию формальной заявки на участок тени в конце Теневой Черты, если он думает, что умирает? И это притом, что до этого он никогда не подавал заявок. И еще мне интересно, почему он пересмотрел завещание, как только зарегистрировал заявку.
– Я хочу, чтобы меня там похоронили, – сочинил на ходу Лягуш. – Кто-то все равно рано или поздно снова туда отправится. Хочу, чтобы он похоронил мой прах на единственном участке, на который я когда-либо заявлял права.
– Ну вот, теперь с вами можно нормально разговаривать, – усмехнулся Плейнфилд скорее с волчьей, чем лисьей улыбкой. – Возможно, вы говорите правду. Люди из корпорации, которые считают, что знают «этого чокнутого коротышку», предполагают нечто подобное. Или – думают, что вы замышляете некий план, чтобы вынудить их вышвырнуть деньги на ветер ради безумной мести. Я не страдаю их предубеждениями. Я вас не знаю. Но я хорошо знаю людей. Уверен, вы что-то там нашли.
– Всего лишь место для собственных похорон, – настаивал Лягуш, все больше нервничая. Подобный допрос вовсе не походил на интервью в его понимании.
Улыбка Плейнфилда стала шире.
– Вы можете оказаться там раньше, чем вам хотелось бы. Воплотившиеся в жизнь мечты об Эльдорадо порой пожирают самих мечтателей.
– Да ты вообще репортер или кто, черт бы тебя побрал? – не выдержал Лягуш.
– Можете называть меня воплотителем мечты. Я превращаю фантазии в реальность. В основном собственные, но иногда и чужие. И порой они превращаются в кошмары.
Лягуш уже не просто нервничал – ему стало страшно. Он огляделся в поисках оружия.
И понял, что вляпался по уши. Возмущаться было бесполезно, а перейти по своему обычаю в нападение он в нынешнем состоянии не мог.
Ощущение безысходности лишь разжигало злость. Неужели его плоть всегда предавала дух? Неужели он всегда оказывался чересчур маленьким и слабым? Почему его допрашивал не кто-то из людей Блейка?
– Собственно, зачем это вам вообще понадобилось? В смысле, эта ваша безумная поездка? Полагаю, причины всегда могут найтись, но прежде всего мне хотелось бы знать, что могло подвигнуть вас на невозможное. Я изучил все, что известно о Солнечной стороне и Теневой Черте. Вы никак не могли знать, что сумеете там что-то обнаружить.
И в самом деле – что заставляет человека совершать поступки, которым нет разумного оправдания? Лягуш немало об этом размышлял, пока ехал к цели, и ему ни разу не удалось даже приблизительно объяснить собственные мотивы. Большую часть времени он убеждал себя, что делает это ради
