вы… Автобус, метро?
– Ах нет, для него это было бы слишком долго. Я отвезла его на машине. Мой «Ами-шесть»[7] выглядит не лучше, чем Мсье, – думаю, они примерно одного возраста, – но подвеска еще в порядке, а для него это самое главное. Мы смотрели… Ой, простите!
Она прыснула в кулак.
– И что же?
– «Назойливый полицейский»…[8]
Они рассмеялись.
– Так вот, ему очень понравилось. Он сказал, что уже больше десяти лет не был в кино. Это правда?
– Не знаю, правда ли, но вполне возможно.
– Конечно же, он уснул, не дождавшись конца, но я думаю, это был хороший день. А позавчера мы ходили в…
Сиделка и впрямь говорила слишком много.
Провожая его к дверям, она сообщила:
– Мое имя, Теви, означает «та, которая слушает». Не похоже, я знаю…
6 мая 1985 года
По телефону голос у мадам вдовы Кантен был не слишком располагающим. Тщательная артикуляция, снисходительная интонация, изысканный лексикон – словно это не телефонный разговор, а демонстрация культурного уровня мадам.
Голосу соответствовал и вестибюль дома. Ковер начинался прямо от тяжелой входной двери. Верх чистоты – здесь не пахло мастикой, как в буржуазном жилище. Перешагнув порог, Васильев увидел величественную лестницу с медными полосками и лифт, резную деревянную кабину которого следовало бы отнести к историческим памятникам. В комнате консьержки за стеклом появился какой-то человек и молча уставился на посетителя. Атмосфера в здании была напряженной. Здесь всегда так или потому, что это дом покойника? Васильев успел заметить в комнате консьержки буфет в стиле Генриха II, покрытый салфеткой стол со стоящими на нем цветами и в нескольких шагах от него – маленького мальчика, который перестал играть с кошкой, когда отворилась дверь. Васильев не стал дожидаться лифта и поднялся по лестнице.
Горничная, довольно высокомерная особа вследствие мимикрии, часто встречающейся среди прислуги, которая в конце концов становится похожа на своих хозяев, долго разглядывала Васильева через приоткрытую дверь, прежде чем впустить. Это была невысокая, иссохшая к своим пятидесяти годам женщина с недоверчивым взглядом. Васильев представился и вдобавок протянул свое удостоверение, которое горничная тщательно изучила, после чего неохотно пригласила его войти и велела «ждать здесь».
Богатая квартира. Видна разница между зажиточностью и привычкой к комфорту. Дизайнер не навязывал свой вкус, потому что здесь дизайнером было время, культура обитателей, фамильная меблировка, монаршие подарки, привезенные из путешествий сувениры… На стенах в рамках под стеклом – не репродукции, а подлинники. Васильев подошел поближе к одной акварели, узнав на ней гавань Онфлёра. Подпись ничего ему не сказала. Сюжет напомнил ему многое, и он разволновался, уловив в манере этой картины безмятежность акватории, странным образом нарушаемую угрозой, которая, казалось, исходит от мрачности
«Poulet au vinaigre», буквально «Цыпленок в уксусе» – детективный фильм Клода Шаброля 1985 года.
