заводскими людьми. Что ни говорите, к подводному и надводному флоту стопроцентно причастные. Таким ли топить своих?!
Заявления следователю предоставлены. Мол, никаких претензий к молодому моряку на прогулке не имеем, просим простить. От эксперта – другая бумага подшилась. Нельзя-де данный нож признать боевым, поскольку отсутствует гарда[20]. Стало быть, сбылось по первому ещё Александру Пушкину:
… Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут – и свобода
Вас встретит радостно у входа,
И братья меч вам отдадут.
В живом темпе, перед самым отходом, вызволенного приветили ещё подле трапа и с шуточками вернули… любимый нож. Умудрённый опытом личностных отношений, капитан распорядился:
"Боцмана подселить к другому, характером потвёрже. И пусть только попробуют (!) не сдружиться".
Через рейс, на следующем совещании, командир Дивизиона, раздавая преобязательные указания, обращается к кэпу «Костромы»:
– Алексей Германович, запишите номер моей машины. Служебный блокнот вмиг обогатился начертанием цифр с неясной подоплёкой.
– Зачем это мне? – воспоследовал отклик сдержанного удивления.
– А скажИте боцману, чтоб не пытался угнать и мою.
За бултых, Булдаков!
Это походило на сон пьяного. Почти рядом крутился огромный винтяра. Упругой спиралью отбрасывались тонны воды. Сумасшедший свистящий звук забил уши. Беспардонно, как щепку, повлекло бурлящим потоком. На дармовщинку, оказывается, и в нём не прокатишься. Явственный выпроваживающий пинок. Всплытие!
Осмотрелся в разительной перемене мест. Вон корма «Валдая». Чёткая прорисовка грузовых мачт. Напоминая разъехавшуюся букву Л, те, будто прощаясь, провопили: – Лё-ё-ха-а!!!
И быстро, быстро стали удаляться. Он попробовал грести вдогонку. Куда там! Против силищи-то пяти тысяч лошадок! Ничего не оставалось, как покориться судьбе. На помощь загребанию включилась соображалка. Цепь событий занятно восстановилась. Хоть откуда начинай. Короче получалось со вчерашнего.
Припомнил польский надоевший причал. С новыми сутками отход на собачьей вахте. Сейчас время королевской… без него». Дальше вникал: «Хорошо, что лето. Балтика слегка прогрелась. Хрен с ней – с робой-то. Сброшу. Тяжесть лишняя. Заплыв так заплыв. Должен, должен быть берег! А вот сколь до него?»
Салажного класса моторист попробовал прикинуть. С милями получилась неясность. Не на того учился. Ну и первые рейсы лишь в зачёт. В головушке двойной сумбур. Лучше чего попроще. «Обрадоваться надо. Интересное кино – продолжение жизни! Всем потом скажу».
Очутился за бортом ни сдуру. Обдуться перед вахтой захотелось. Для этого прошаркал тапками до кормовой барбетки. Поднялся к овалу кормы. Окинутая взглядом прелесть штиля под сумраком впечатлила. На рупь усилить бы картину не в стыд и самому Айвазовскому. Требовался
гарда (ограничитель) – предохраняет пальцы и ладонь.
