На раскачивающихся ступеньках опять ему запелось. Правда, молча и с конца, зато по состоянию души без напряга. … За бимсы, кнехты, шлюзы, За дамские рейтузы, За лага змеевидный хвост, За такелаж, рангоут, За весь набор, шпангоут Я подымаю свой, братишки, тост!
У всех столпившихся на палубе ликующие улыбки. Судовой доктор первым бросился со стетоскопом. – Полегче вы! Не притесь козлами!
Несколько раз приставил умный предмет к Лёхиной гусиной коже. Ничего-де из лечебного, кроме горячего душа. Здоровёхонек. Усиленное питание. Суточный отдых.
Старый походник Эдуард Николаевич, не скряжничая, булькнул фляжкой. – Хлебника рыбацкой на перчике.
Кэп Ибрагимов, выдавая голосом облегчение от счастливо разрешившегося, скомандовал: – Боцману на бак. Вира якорь.
Петровна вручала дневальной тарелку с парой румяных котлет. – Смотри, не перепутай. Именно Лексею.
От сердечного внимания бедовый расчувствовался. Скажи ему в тот момент: «А слабо, Лёха, ради нас?» Не задумавшись, повторил бы. Ну а будет ли вновь выручательное бревно? «Хмы!» с емелиной печки.
Особая радость гуляла по коридорам матросов и мотористов. Самых близких неистощимому анекдотчику и весёлому шалопаю. Не нашлось ни одного, не выказавшего восхищения великим заплывом. Прямо-таки оморяченная притча о блудном сыне. Раз «был мёртв и ожил; пропадал и нашёлся».
Однако вызрела странная коллизия. Чем дружественнее к нему, тем голубчик более сникал. Будто уже очутился на вечном сухопутье и годы промчались. Теперь вон бос, стар, бесприютен. Осколки пофигизма проступали виноватостью, уходом в молчанку. Отношение к машинной яме и всей её начинке переменилось. На клапана из маслёнки и то капал вдумчиво. Третий механик сменил гнев на милость. Требовалось выравнять крен диптанками[23] – поощрительно ему доверял.
Отличный машинёр вышел бы из парня. А каков был бы моряк в отчаянных обстоятельствах?!
Против благого исправления заработало отлаженное сукиное делопроизводство. В балласте до Архангельска семь суток. Стало быть, хватило на конторскую подлянку с избытком. Выводы заострили будьте-нате. Во-первых, сотворённый простой судна. Плюсом – безответственный разгильдяй. Во— вторых, непредсказуемый тип (псих). За последним номером сверхударное: «самоволки в инпорту».
Ни Ибрагимов, ни Ковалёв при всём желании скрыть этакое бессильны. Причину плававшие в те годы знают: «стукачи стучали». На каждое судно был подсажен завербованный. Как полагается в агентурной сети, сам не без грешков. Руководил гапонами солидный дядька в кадрах. Попутно майор КГБ с мундиром в домашнем шкафу. Выгоднейше толкнул пухлый пакет акций с чемоданом компромата на верхнее начальство во времена перемен. И аля-улю – умотал с деньгами жить по-маршальски в золотом кольце Подмосковья. Извиняюсь, слово за слово зацепилось.
На приход Алексею замена. Оповестили: «срочно в кадры». Явился сам не свой. Инспектора
Диптанки топливные – цистерны между вторым дном и гл. палубой.
