время и место поминать чёрта. Ты ещё пожелай и мне умереть поскорее.
– Ты же прекрасно знаешь, что я тебе ничего подобного не желаю, Виктория. Зачем начинаешь, как всегда? Нет, ну в самом деле, кто тебя сейчас заставляет лезть в бутылку?
– Это ты лезешь в бутылку, а не я.
– Ну вот, начинается. Давай не будем усугублять.
– Так ты и не усугубляй, пожалуйста. Не цепляйся к моим словам и не выворачивай всё наизнанку. В конце концов, Саша, это у меня мать умерла, а ты ведёшь себя как чурбак бесчувственный. Мог бы проявить хотя бы элементарный такт…
Не обращая внимания на окружающих, они углубились в долгие препирательства с застарелым перечнем взаимных обид. Бубнили вполголоса, перебивая друг друга и ни в чём не находя согласия.
Впрочем, Андрей не особенно прислушивался. Обычная семейная нудь с поправкой на несообразность эмоций Сан Саныча и Виктории Петровны с обстоятельствами времени и места… Он не очень-то прислушивался, хотя это не избавило от чувства неловкости. Вряд ли найдётся человек, которому не станет немного не по себе в подобной ситуации.
Гроб стоял на раздвижном обеденном столе. Старуху, вероятно, с трудом втиснули в него – и без того грузную, а теперь и вовсе безобразно раздувшуюся, пожелтевшую, почти неузнаваемую. Зато от неё, обмытой и одетой во всё чистое, впервые не воняло мочой… Вокруг стола, точно стая предвкушавших пиршество волколаков, каменно сидели дряхлые, средней опрятности бабки, среди коих смотрелись незваными гостями два деда в почти одинаковых тёмно-серых костюмах с промокшими от пота подмышками.
В жизни случается немало ситуаций, когда невозможно избежать ложного пафоса, и к похоронам это относится в полной мере. Так сейчас на лицах всех присутствовавших были нарисованы сознание торжественности момента и неукоснительная готовность дотянуть погребальную волынку до конца. Кем приходилась им почившая Оксана Васильевна? Родственницей? Вряд ли. Скорее, вокруг гроба собрались её друзья-подруги. А может, бывшие сослуживцы и сослуживицы.
На спинке дивана лежали красные бархатные подушечки с наградами усопшей. Здесь были: золотая звезда Героя соцтруда, орден «Знак почёта», медаль «Ветерану труда», юбилейная медаль к столетию со дня рождения Ленина, и ещё несколько наградных знаков.
Говорить было не о чем. Да от него и не требовалось… Казалось, некуда девать руки. Андрей стоял столбом, никаких возможностей к действию ситуация ему не оставляла. Происходящее было ему не по нутру, он не знал, как себя вести в эти неловкие минуты, но куда денешься?
Андрей уже начал жалеть о том, что отверг предложение Ксаны и не укрылся в её комнате от изучающих – и оттого вдвойне неприятных – старушечьих взоров. В какой-то момент остро захотелось вынырнуть из похоронной атмосферы, чтобы глотнуть свежего воздуха нормальной жизни – плюнуть на приличия и вырваться из чужой печальной стихии. Однако он подавил это желание.
Всё вокруг представлялось нескладным, принуждённым, словно выдуманным.
К
