них путешествия во времени действуют. Вырубает сразу.
– И вы пошли к мистеру Дануорти?
– Разумеется, – опять оскорбилась Верити. – Отнесла ему кошку, как только поняла, что натворила.
– И он решил отправить ее обратно?
– Финч под моим давлением сообщил, что сейчас они проверят все переброски в викторианскую эпоху, и, если чрезмерных сдвигов не обнаружится, значит, кошку успели вернуть до того, как ее исчезновение наделало бед, и они в самом деле отправят ее обратно.
Но ведь чрезмерные сдвиги-то есть. Я вспомнил, как мистер Дануорти расспрашивал Каррадерса про Ковентри.
– Как тогда расценивать ковентрийскую неразбериху?
– Если верить Финчу, с кошкой это, видимо, не связано, просто в Ковентри свой очаг исторического напряжения. Из-за «Ультры». Больше нигде крупных сдвигов не обнаружено, только там. На викторианских перебросках – ни одного. – Она посмотрела на меня. – У вас какой был сдвиг?
– Никакого, – признал я. – Тютелька в тютельку.
– Отлично. – Ее лицо прояснилось. – У меня во время возвращения тоже всего пять минут. Финч говорит, что увеличение сдвигов – как раз первый признак диссонанса…
– О, я обожаю погосты, – донесся до нас голос Тосси, и я отскочил от Верити, словно застигнутый врасплох викторианский ухажер. Верити же, не поведя бровью, открыла кружевной зонтик и грациозно поднялась со скамьи.
– Они такие простые, славные. – Тосси выплыла на дорожку, рея всеми своими флагами. – Никакого сравнения с отвратительными современными кладбищами. – Она остановилась полюбоваться почти завалившимся надгробием. – Бейн говорит, что погосты – это негигиенично, поскольку они загрязняют подземные воды, но, по-моему, тут все так первозданно. Как в стихах. Да, мистер Сент-Трейвис?
– «Ах, может быть, под сей могилою таится прах сердца нежного, умевшего любить, – с готовностью процитировал Теренс. – И гробожитель-червь в сухой главе гнездится…»
Строка про червя подтверждала скорее правоту Бейна, однако ни Теренса, ни Тосси это не смутило – особенно Теренса, декламировавшего упоенно: «Как часто редкий перл, волнами сокровенный, в бездонной пропасти сияет красотой; как часто лилия цветет уединенно, в пустынном воздухе теряя запах свой»[15].
– Я без ума от Теннисона! – выдохнула Тосси. – А вы, кузина?
– Это Томас Грей, – ответила Верити. – Элегия «Сельское кладбище».
– О, мистер Генри, вам непременно нужно заглянуть в церквушку, – пропустив уточнение мимо ушей, продолжала Тосси. – У них там стоит чудесная вазочка. Да, мистер Сент-Трейвис?
Теренс кивнул, не сводя с Тосси завороженных глаз, а Верити прищурилась.
– На вазочку непременно нужно посмотреть. – Она подхватила юбку затянутой в перчатку рукой. – Мистер Генри?
– Вне всякого сомнения. – Я взял ее под локоть, и мы чинно
