близкие делились энергией. Увы, это не давало даже отсрочки. Год с небольшим – и Боги забирают обделённого.
Невидимая мне мама всхлипнула, затем сдавленно зарыдала. Я же сосредоточенно кусала губы. Нет, я прекрасно поняла, о чём идёт речь. Но, согласитесь, очень сложно за минуты перестроить свои мысли, планы, мечты… Только что я в уме планировала своё будущее – и вот, какая-то каменюка за меня решила, что я его не заслуживаю! И умру, толком не начав жить. За что? Я в чём-то провинилась? И неужели действительно ничего нельзя сделать?!
Моё спокойствие могло показаться следствием свалившегося потрясения. Наверно, от меня ждали слёз, истерики, обвинений. Я же просто стояла и смотрела – на разом постаревшего отца, на Старших, на виновато потупившегося Верховного.
Именно к нему я и обратилась:
– Скажите, пожалуйста, а мне дозволяется искать средства исцеления самостоятельно?
Маг взглянул на меня с неподдельным интересом:
– Вы хотите изучить проблему сами? Несмотря на случившееся с вами несчастье?
– Я неплохой целитель… – голос всё же дал осечку. – Вернее, была бы хорошим целителем. Чем целый год покорно ждать конца, лучше провести отпущенное время с пользой. Прошу о полном допуске к главному Хранилищу, господин Тэгьер.
Впоследствии я только дивилась собственной смелости. И радовалась, что догадалась воспользоваться моментом. Сложно было в присутствии родителей отказать умирающей, и косые взгляды Старших не стали преградой.
– Конечно, госпожа Сэнье, считайте, разрешение получено.
Так я определила свою судьбу.
С того дня прошла денница. Я не чувствовала в себе никаких изменений – порталы по-прежнему строились легко, свет загорался по щелчку пальцев, из зеркала на меня взирала юная девушка, а отнюдь не старуха. Иногда, проснувшись утром, я, как и раньше, ощущала искрящуюся силу… и с ужасом вспоминала, что это лишь остаточные явления.
Родным было тяжелее. Мама, при мне старательно сдерживаясь, наедине безостановочно рыдала. Отец безуспешно пытался её успокоить, а в результате расстраивался сам. Временами он смотрел в одну точку, и губы его кривились в бессильной ярости. Брат, как я уже упоминала, старался меня избегать. А в Скандье бушевала весна.
Дожди заливали всё вокруг, но на сей раз наш дом не тревожили бесконечные друзья и знакомые, проявив деликатность по отношению к семье, застигнутой горем. Ко мне из десятка подруг не явилась ни одна, я тоже не желала никого видеть. О чём бы мы стали разговаривать? О выбранных ими учителях, первых успехах в управлении даром, их грандиозных планах на будущее? Или же о сватовстве парней, скорых свадьбах с подходящими магами? Мой собственный жених, навязанный мне родителями, примчался на второй день после ритуала, долго что-то мямлил и, к моему великому облегчению, разорвал помолвку. Я несказанно обрадовалась,
