из числа бывших военных.
Правда, сначала тот отпахал несколько месяцев личным охранником. И уж потом, после деликатного исполнения нескольких поручений, стал сначала старшим в смене телохранителей, а затем уже и начальником «эсбэ». Тогда у Феди было две смены личных телохранителей и охрана на всех объектах его недвижимости.
Перед тем как назначить Рощупкина начальником, Федя, как настоящий кадровик, изучил его биографию.
Андрон Николаевич Рощупкин, как многие люди, прошедшие школу военного училища, обладал одним интересным достоинством. Он был готов работать день и ночь и положить на первые годы военной карьеры почти все, чтобы потом, взобравшись по ее лестнице на довольно высокую ступень, уже не тратить своего ресурса на то, что он делал ранее.
– Ничего удивительного, – говорил Рощупкин своим подчиненным по службе у Щекина. – Там, в армии, лейтенант должен уметь делать все, полковник же должен сам найти в документе место, где поставить подпись, а генерал должен уметь эту подпись поставить в том месте, где ему укажут порученцы.
Несмотря на то что он хорошо усвоил этот шутливый афоризм, военная карьера Рощупкина не задалась. Он несклонен был тянуть лямку службы в поле, а все время стремился к нестроевым должностям, но и там он быстро понял: взлететь на высоту, на которой он будет только подписи ставить, ему уже не удастся.
Подав рапорт, он ушел из армии.
Оказавшись на гражданке, Рощупкин ужаснулся тому, что здесь надо было самому обеспечивать себе кусок хлеба. И тогда он пошел в телохранители к Щекину.
Как человек сообразительный, Андрон вскоре понял, что время «синих» исполнителей и охранников подходит к концу. Во-первых, потому что их отчасти повыбили, во-вторых, они дискредитировали себя и уже мало кто хотел пользоваться их услугами. Но самое главное, их боссы сами старались дистанцироваться от них, выдавая себя за вполне законопослушных деятелей бизнеса. Они вытравили наколки, которыми когда-то гордились. Переоделись из спортивных костюмов в твидовые пиджаки и даже смокинги, завели семьи и детей, что строжайше было запрещено делать честным ворам и тем, кто стремился попасть в уголовные авторитеты. А далее, дело вообще невиданное, послали своих детей учиться за границу.
И Рощупкин занял свое место в иерархии тех, кто обеспечивает жизнь денежным людям. И было не столь уж важно, бывшие это комсомольские работники, дети партийных функционеров или бывшие уголовные авторитеты. Главное, что эти должности хорошо оплачивались.
– Так вот, – сказал Налыгов, – единственным звеном, которое нас объединяет и одновременно разъединяет, есть тот диспут, на котором мы, как два пацана, едва не порвали друг друга.
– Ты полагаешь?
– Да, именно так я полагаю.
– И что нам от этого?
– Ничего, если не пойти дальше. Кто затащил тебя на это мероприятие?
– Референт этого общества Клавдия Михайловна.
– И меня тоже. Но вряд ли она может пролить свет на наше похищение. А вот почему она пригласила именно нас?
