гостила у подруги, молодые люди синхронно обратили взоры на тёмные окна. Неспешный разговор затих. Прервать молчание первым решился Сентон.
– Скажи мне, Ганц, ты любишь мою сестру?
– Люблю ли я? – очнувшись от дум, воскликнул фон Баркет. – И ты ещё спрашиваешь! Словно не ты стал молчаливым свидетелем наших неоднократных признаний без слов друг другу в лучшем чувстве на этой земле!
– Безмолвные объяснения – это язык любви, я согласен, – кивнул Мишель и перевёл взор на друга. – Но для жизни нужно что-то более вещественное.
Ганц порывисто опустился на одно колено и, приложив руку к сердцу, горячо произнёс:
– Я люблю Ленитину больше жизни! И готов пойти за ней на край света! Верь мне, Мишель!
– Конечно, я верю тебе, Ганц, верю. Ты единственный человек, который достоин руки моей сестры. В этом я даже не сомневаюсь.
– Я горы сверну, только бы она была счастлива!
– Горы сворачивать не понадобится, – философски заметил Мишель. – Просто береги её. Береги…
– Я клянусь!
– Моя сестра будет в надёжных руках, если она выйдет за тебя, – произнёс Сентон и опустил веки. – Несмотря ни на что… Правда, венчание придётся проводить по двум обрядам, иначе католическая церковь не признает ваших детей законными. Сейчас не модно отдавать девиц за протестантов, но я знаю: с тобой Ленитина будет как за каменной стеной, – произнеся эти слова, Мишель снова обратил взор на лицо друга. – Ты сможешь защитить её от любых невзгод. Брак по любви – это лучшее, что я могу желать моей маленькой сестрёнке.
Ганц склонил голову, принимая похвалы старшего брата своей возлюбленной. И лишь после разговора с Мишелем он решился сделать Ленитине официальное предложение. Если раньше его останавливали сомнения – всё-таки влюблённые происходили из разных сословий и принадлежали к разной вере – то после слов Сентона все они, словно утренний туман, развеялись.
Едва девушка вернулась и поднялась в свою комнату, фон Баркет постучал в её дверь и, получив разрешение войти, переступил порог девичьего будуара.
– Ленитина, я хочу с тобой поговорить.
– Что случилось, Ганц? – с нежной улыбкой на губах спросила юная прелестница, хорошеющая день ото дня.
– Нам нужно поговорить кое о чём очень важном, – приблизившись к девушке и взяв её за руку, повторил немец с самым серьёзным видом, на какой только был способен.
– О чём это? – хитро сверкнув глазами, спросила Ленитина, хотя девичье сердечко, дрогнувшее в груди, уже подсказало ей, что задумал молодой человек.
– О нас, – сжав пальчики девушки в своей ладони, ответил юноша.
Красавица подвинулась. Ганц присел рядом с нею на диванчик.
– Я уже говорил тебе о своей любви. Но пора и твоим родителям узнать о наших чувствах.
– Мне казалось, они и так это знают. Зачем
