выхода, не пытаясь бежать – может, просила пощады, надеялась, что в последнюю секунду ее, если она будет послушной, помилуют.
– Хочешь, чтобы мы ненадолго вышли? – тихо спросил Нолен.
– Да. Спасибо, – ответил Йона, не спуская глаз с Йенни.
– Пять минут, как обычно?
– Мне хватит.
Йона смотрел на труп девушки, слушая, как удаляются шаги коллег по пластиковому покрытию пола, как открывается, а потом закрывается дверь.
В просторной секционной воцарилась тишина. Йона шагнул к столу, чувствуя исходящий от мертвого тела прохладный воздух морозильной камеры.
– Как плохо все обернулось, Йенни, – тихо сказал он.
Йона отлично помнил первые дни после исчезновения девушки. Он тогда вызвался поехать в Катринехольм, помочь в проведении предварительного расследования, но шеф полицейского округа вежливо отклонил его предложение.
Нет, Йона не воображал, будто спасет Йенни. Но ему хотелось бы сказать самому себе, что тогда, пять лет назад, он сделал все, что в его силах.
– Я найду того, кто убил тебя, – прошептал он.
У Йоны не было привычки раздавать обещания. Но он смотрел на Йенни Линд – и не понимал, с чего какому-то человеку вздумалось умертвить ее там, на детской площадке.
Как будто ничего другого не оставалось.
Кто этот человек, не знающий милосердия? Откуда это желание перекрыть Йенни все выходы? Кто накопил в себе столько жестокости?
– Я найду его, – пообещал Йона мертвой девушке.
Он обошел тело, вглядываясь в каждую подробность: гладкие колени, вытянутые щиколотки, маленькие пальцы на ногах. Медленно обходя секционный стол, он пристально рассматривал тело – и тут услышал, что Нолен и Шая вернулись.
Тело перевернули на живот; снова началось тщательное фотографирование.
Нолен отвел светлые волосы на затылке девушки, чтобы Шая сняла место, где был узел петли.
Стальная поверхность стола отразила вспышку и сделалась как окно, сквозь которое льется свет. Тело на миг превратилось в черный силуэт.
– Погодите, – сказал Йона. – У нее седина… Я заметил, когда вы фотографировали… вот здесь.
И он указал на пятно на затылке Йенни.
– Да, посмотри, – ответил Нолен.
На затылке, прямо над шеей, виднелась бесцветная прядь. Рассмотреть ее в белокурых волосах было почти невозможно.
Нолен триммером срезал белые волоски у корней и ссыпал их в пластиковый пакетик.
– Изменение пигментации, – пробормотала Шая, запечатывая пакет.
– Повреждение волосяных фолликулов, повлиявшее на цвет, – добавил Нолен.
Он бритвой соскреб оставшуюся на месте волос щетинку, взял с письменного стола лупу и передал ее Йоне. Тот склонился над трупом и стал изучать бледно-розовую кожу, узор потовых желез, волосяные мешочки и уцелевшие после бритья волоски.
Перед
