так и не двинулось с места, а потом и вовсе заглохло. Родители девушки умоляли полицейских не бросать поисков, но ни одна разработка не дала результата.
Йенни Линд исчезла без следа.
Родители наняли частного детектива, увязли в долгах; им пришлось продать дом, после чего они отказались от всякой публичности и перестали общаться со СМИ.
Йона оторвался от фотографии: у него зазвонил телефон. Подойдя к столу, он взглянул на экран. Нолен.
– Ты звонил уже несколько раз, – раздался в трубке скрипучий голос Нолена.
– Хотел узнать, что там с Йенни Линд, – объяснил Йона и сел за стол.
– Я не должен тебе этого говорить, но мы закончили… как только получим последние данные из лаборатории, я отправлю тебе отчет.
– Есть что-нибудь, что мне надо знать уже сейчас? – Йона потянулся за бумагой и ручкой.
– Ничего особенного, за исключением знака у нее на затылке.
– Ее изнасиловали?
– Физических признаков нет.
– Можешь указать время смерти?
– Безусловно.
– Три часа десять минут – такое время нам сообщили криминалисты.
– Я бы предположил, что она умерла в двадцать минут четвертого, – сказал Нолен.
– Двадцать минут четвертого? – повторил Йона и положил ручку.
– Да.
– Когда ты говоришь «я бы предположил», это надо понимать как «я уверен». – Йона встал.
– Да.
– Я должен поговорить с Ароном, – сказал Йона и нажал «отбой».
С этой минуты на свидетеля с записи следует смотреть как на подозреваемого. Надо объявить его в розыск, может быть, даже общегосударственный.
В три часа восемнадцать минут мужчина отпустил поводок и вошел в слепую зону, по направлению к детской площадке. Так как Йенни Линд умерла две минуты спустя, у мужчины не было времени устанавливать лебедку на лазалке, но он успел бы подойти к ней, покрутить ручку – и в этом случае оказаться именно тем, кто убил девушку.
Памела взглянула на часы. Дело шло к вечеру, она осталась в архитектурном бюро одна. На улице стояла такая жара, что конденсат струйками стекал по прохладному оконному стеклу. Через минуту – созвон по скайпу с Мией. Памела допила остатки водки из стеклянной баночки, сунула в рот еще одну мятную конфету, села за компьютер и открыла программу.
Экран потемнел, а потом Памела увидела немолодую женщину в больших очках – представительницу соцслужбы.
Женщина вымученно улыбнулась Памеле и гулким в динамиках голосом стала рассказывать, как проходят такие беседы. Где-то на краю картинки маячила Мия. Розово-голубые волосы свисали вдоль бледных щек девочки.
– Это чего, обязательно? – спросила Мия.
– Садись, – распорядилась соцработница и встала. Мия со вздохом села на стул – так, что в камеру она попала только наполовину.
– Здравствуй, Мия, – начала
