и захлопнула дверцу. Конечно, это хорошо. Пациенты не показываются – значит, им стало лучше. Разве не этого мы добиваемся? От тех, кто возвращается снова и снова, всякий раз замирает сердце. Ты не можешь им помочь, как бы ни старалась. Врачи их так между собой и называют: нервотрепы. Вроде Брайана с его бесконечным списком жалоб и проблемами, которые невозможно решить. Я убеждала себя выбросить Люка Лефевра из головы, ведь он больше не был моим пациентом. Ему наверняка стало лучше, и нам не суждено было увидеться.
Я стала протирать стаканы и ставить их в буфет один за другим.
– Она очень быстро его забудет. – Нейтан укоротил стебель очередного цветка и втиснул его вместе с остальными; для этой вазы их было слишком много, им требовалось больше места.
– А ты забыл бы меня, если б я исчезла?
– Лиззи молода, а молодежь сильнее. – Он не ответил на мой вопрос, вероятно, решив, что в этом нет необходимости. – Она это переживет, можешь не волноваться.
Он знал ее лучше, чем я, хотя сознавать это было больно. У учителей отпуск долгий; он проводил с дочерью больше времени в ее детстве. Он отвечал за лакомства и вылазки на природу; был веселым родителем, придумавшим игру в поиски сокровищ; ему она доверяла свои тайны; он был хорошим полицейским на фоне плохого – меня. Когда я возвращалась с работы, мне оставались только всякие мелочи – проверить домашнее задание или уложить спортивную сумку. Я наверстывала все по выходным или хотя бы пыталась это делать. Я посмотрела на фотографию, стоявшую в серебряной рамке на столе в гостиной, – Нейтан с лопатой на плече улыбался в камеру; семилетняя Лиззи, насупившись, присела на корточки в нескольких шагах от него с грязными луковицами в руках. Только папина дочка, даже тогда.
Возможно, муж был прав – она жаждала приключений и свободы. Как я могла ее в этом винить, если сама желала того же самого?
Нейтан поставил вазу в центр стола и отступил, чтобы полюбоваться на дело рук своих. Пеппер громко взвизгнул – муж наступил ему на лапу.
– Проклятый пес, вечно он путается под ногами! – Нейтан не рос в доме с собаками, для него они были лишней заботой, досадной помехой. – Я думал, мы договорились вернуть его Лиззи, ты что, забыла?
Я наклонилась к Пепперу и погладила по голове. Я любила его. Мне нравилось, как он приходил ко мне по утрам, нравились его шелковистые уши и даже его упрямство. Нейтан угадал – я забыла вернуть собаку. Я забывала так много всего, что иногда казалось, я теряю рассудок.
Ко мне постоянно обращались такие женщины, как я – трудоголики на пороге менопаузы. Они жаловались на забывчивость и тревогу. Я объясняла, что менопауза – не болезнь, а скорее состояние, требующее внимания. Мы обсуждали диеты, масло примулы вечерней и витамины, решали, нужна ли гормонозаместительная терапия. Я советовала больше общаться с друзьями и выделить время для физических упражнений.
Я сдернула поводок с
