уже очень скоро будет весна, тепло, они снова с единственной спутницей её жизни кошкой Мусей попадут на своё любимое Азовское море… А главное, она понимала, что она не умрёт. Не сейчас ещё. Это время познать главную тайну жизни ещё не наступило – она не выполнила своего предназначения на этой Земле. И вообще, говорят же, что кого беды и несчастья не убивают, того они закаляют. А она, несмотря ни на что, была полна энергии и всяческих планов. Как бы жизнь её ни била, она не могла её не любить.
Под Дамокловым мечом
Я не знала, что наступит время, когда жить станет очень трудно. Вся моя жизнь до этого была, может быть, не такой уж стандартной и похожей на жизнь большинства, но более или менее благополучной. Детство прошло под эгидой строгой бабушки. Она была из старых интеллигентов, и я ей многим обязана, несмотря на то, что росла я ужасной строптивицей и лет этак с пятнадцати совершенно перестала её, бедняжку, слушаться. И только впоследствии я вдруг стала обнаруживать в себе проросшие семена бабушкиного воспитания – то, что я начисто отвергала при её жизни, дало буйные всходы в моей душе тогда, когда жизнь покатилась под горку и в плане возраста и во всех прочих смыслах: когда произошёл полный крах этого самого «благополучия» – я превратилась в бомжа, не имеющего пристанища на этом свете, когда начались мои больше чем десятилетние скитания.
Лет этак с семнадцати я начала упорно себя «искать». Из этого ничего не получалось – я пыталась найти свою «нишу» среди множества людей, но так как я была натурой, не принадлежащей ни к какому ярко выраженному типу человека (не было во мне ни задатков «учёной дамы», ни стремления сделать какую-либо карьеру, и простой личностью меня посчитать было трудно, чтобы заниматься каким-нибудь не требующим особой квалификации трудом), я так себя и не нашла. До сих пор.
Прожив на свете уже достаточно долго, я поняла, что я несовместима с теми людьми, с которыми приходится общаться по жизни каждый день. Денег, чтобы купить необитаемый остров, у меня, естественно, не было. Так что бежать куда-то, кроме как в самоё себя, было некуда. Вот и оставалось «ковыряться» в своей душе до потери сознания. Я сознавала, что это никому не нужно, кроме меня самой, но выхода у меня не было никакого.
Впрочем, несколько раз жизнь давала мне шанс выйти из своего внутреннего мира. Первый раз – это когда я народила главное несчастье всей своей жизни, дочь, которую лет пятнадцать обожала просто до неистовства. Мы с ней были подруги, а не мать с дочерью. Может быть, этому способствовало то, что я была так называемой матерью-одиночкой, и жили мы с ней вдвоём, пока не появился третий персонаж, которого я тоже стала дико обожать (наверное, я не способна на «нормальные» чувства: уж если я кого-то люблю, то любовь эта захлёстывает меня с головой, я в ней тону и ничего не соображаю, становлюсь просто неуправляемой и невменяемой. Слава Богу, что такое случилось лишь
