жизнь была уже за гранью всего. Её уже вполне можно было назвать «потусторонней» Может быть, она осталась одна ещё и потому, что ум её был устроен так, что она моментально подмечала в окружающих смешное, глупое и нелепое. Злой был ум, ничего не скажешь! И та убогая пища, которой кормились все, её абсолютно не устраивала. Убожество лежало во главе того, к чему стремились массы.. Это был их духовный хлеб.
В дешёвом американском магазине (кажется, «Family dollar») она купила двух симпатичных баранчиков (они были мягкие, кудрявенькие, один голубенький, другой – фиолетовый, с добродушными забавными мордашками) и теперь называла их «типичными представителями американского народа». Это были два её «ангела-хранителя». Но что-то плохо они её хранили!
Конечно, с одной стороны, всё было не так уж зловеще: всё-таки она была не на улице, и перспектива поиметь хорошие деньги тоже маячила в каком-то неизвестном туманном далеке… Но с другой стороны – наверное, не каждый смог бы вынести эту многолетнюю мУку: возраст уже почти критический, а ты совсем-совсем одна, и негде тебе преклонить свою буйную, совсем даже не седую, головушку…
…Незаметно проскочило лето. Отдыхающих было очень мало – никто не хотел жить на этой помойке, нынче все имели деньги и требовали отдыха с удобствами, пусть даже и элементарными, и никому не могло понравиться, что все развалено и грязно. Так что как она была нищей, так нищей и осталась. Но не так думала хозяйка этого великолепия. В один прекрасный день она свалилась на голову, и началось… Баба действительно оказалась редкой стервозиной. Для начала она отобрала у неё её вещи, потом стала требовать денег, так как ей донесли, что отдыхающие стояли в длинной очереди, чтобы попасть на эту уникальную помойку, якобы отбоя не было от желающих сюда поселиться. Она сбежала опять к своей старой знакомой, но хозяйка доставала её и тут, пользуясь тем, что знакомая была совсем плоха и слаба, она врывалась в её дом вместе с женщиной, под которой находился весь местный рынок, и методы они применяли совершенно бандитские – её пытались связать, тащили в машину, чуть ли не били, покрушили всё у знакомой. Глаза были у этой бабы – мертвой рыбы. Или, точнее, панночки из Вия. И она так же наседала на неё, как у Гоголя панночка наседала на Хому Брута. Пришлось пережить довольно неприятные минуты… Но в итоге она уехала, и началась новая эпоха в её скитаниях.
Денег у неё таки было совсем мало, но ей очень хотелось после купания во всём этом моральном дерьме (а не только в любимом Азовском море!) пообщаться с хорошими людьми, которые, в её представлении, проживали в одном только месте – в городе, в котором она родилась. И она рванула туда, пробыв в трудной дороге (да ещё с кошкой) почти пять дней. И ожидания её не обманули: она прожила у своей старинной подруги три недели, наслаждаясь общением с милыми сибиряками. Везде её принимали с радостью, все её помнили и любили. На её предложение встретиться откликнулись
