обрести счастье. Люблю вас. Прощайте."
Внизу страницы был нарисован знак в виде песочных часов без верхней крышки.
Причина, по которой отец не показывал мне это письмо, стала ясна спустя несколько строк. Слёзы больше не накатывали на глаза, а разум начал проясняться. В это день я потерял отца но узнал правду о пропаже дедушки, и обрёл цель. Рассудок был чист, многочисленные вопросы, которые у меня оставались, на время перестали меня тревожить. Теперь я точно знал, что мне нужно делать.
Отогнув ветки кустов, я посмотрел на тропинку, с которой пришел. Там никого не было. Поняв, что у меня есть время в запасе, я стал перебирать рюкзак. В том же отделении, где был блокнот, лежали карта компас и несколько ручек. Я достал карту и развернул её на земле. И стал искать координаты.
– Минус десять, – бубнил я под нос ведя пальцем по карте, – ноль три… Ясно.
Я хорошо знал это место, к счастью для меня, это был безлюдный участок, в полесье. Он был немногим дальше места, где я сейчас находился. Но была одна существенная проблема, перерыв рюкзак вдоль и поперек, я точно знал, в ёем не было ничего для вскапывания земли. "Папа, ну как же так?", – подумал я. Дома не было недостатка в инструментах, но вернуться туда было бы самоубийством.
Укладывая всё обратно в рюкзак, я услышал отдаленные звуки голосов, отодвинув ветки, я увидел гвардейцев, двоих из трёх. На секунду меня переполнила злость. Однако она быстро отступила, когда я увидел что они идут в сторону горной тропы. "Спасибо Герти", – подумал я, и стал наблюдать как они удаляются.
Убедившись что путь чист, я выбежал на тропу, ведущую в город. Я знал, что мне нужно делать, но не был уверен в здравости этой идеи. Может стоило лучше всё обдумать, но времени было в обрез, – молва о беглеце разнесеётся быстро. Нельзя было медлить, сегодня я должен был покинуть Новое Начало. Через пару дней листовки с моим лицом расклеят повсюду, и скрыться будет уже невозможно. Скорее всего меня назовут политическим преступником, или опасным беглецом.
За хранение запрещенной литературы не казнили, но провести всю жизнь в одиночной камере – тоже как-то не прельщало. "Орден" считал распространение знаний, полученных из этих книг, ересью, опасной для их правления. Чем больше людей задумывалось о правдивости высказываний "Ордена", тем менее стабильным было бы их положение. "Мы говорим от лица Основателя", – повторяли они. Мне было интересно, верили ли они сами в то, что говорили? Как знать....
Я рисковал, возвращаясь в город. Иначе было нельзя. В фермерском районе жило немного людей, но я всё равно пытался по возможности избегать любых контактов. Попадаясь кому-то на глаза я вёл себя спокойно и не выдавал свою тревогу. "Думаю они еще не знают", – утешал я себя.
Я дошел. Надежда была в том, что меня не будут искать так близко к дому, ведь ферма Артура была по соседству. Я не знал – мог ли я ему доверять, особенно после того что сделал его отец, но у меня не было выбора. Он стоял возле
