про свою цель я уже говорил – свидетельствовать об Истине.
– Помню, помню… «Иса – Сын Аллаха». Значит, ты тайный христианин?
– Почему «тайный», если я проповедую открыто?
– И никаких политических целей твоя проповедь не преследовала?
– Нет. Я далёк от политики.
Странный это был допрос. Казалось бы – всё обычно, по-деловому. Князев спрашивал о том, о чём на его месте спрашивал бы любой следователь. Но в его вопросах чувствовалась такая безмерная усталость, как будто ответы были ему совершенно неинтересны. Хотя в этой усталости чуткий слух уловил бы что-то очень тёплое, человечное. Шах отвечал предельно точно и максимально коротко. Так отвечают профессионалы спецслужб – ни одного лишнего слова, ни шага в сторону, никакой суеты. И всё-таки всем своим нутром опытного разведчика Князев чувствовал, что Шах – не из мира спецслужб. Он не боится проколоться, не подбирает слова. Он не играет роль. Князев понял, что на другие вопросы Шах готов отвечать весьма подробно и развёрнуто, он совершенно открыт и готов на любую степень откровенности, но на те вопросы, которые задавал ему Князев, дервишу скучно было отвечать, они, по его суждению, не требовали большей степени подробности. Это был действительно очень странный допрос. Офицер ничего не пытался выудить, задержанный ничего не пытался скрыть.
Допрос можно было заканчивать. Князеву очень хотелось поговорить с Шахом, но он не знал, как. Ситуация не очень-то располагала к дружеской беседе. А может и не надо ничего говорить? Князев почувствовал, что рядом с Шахом ему хорошо. Мирно, спокойно. Когда он ещё испытывал это чувство? Да только вечерами, с женой, когда они просто сидели рядом и молчали.
– Шах, скажи, почему муллы так ненавидят тебя, почему они добиваются твоей смерти?
– Они не любят Истину. Их интересует только власть.
– Но ведь ты же не пытался выгнать их из мечети и встать на их место?
– Не пытался. Я разговаривал с людьми, со всеми, кто готов был меня слушать. Я говорил им, что Аллах любит их, и они тоже должны любить Аллаха.
– У меня жена верит в Бога. Кого она должна любить больше – мужа или Бога?
– Это одно и тоже.
– Как это?
– Ответ в твоём сердце. Я чувствую, что твоё сердце уже распахнуто и готово принять Бога. Тебе надо только позвать Его.
– А ты знаешь, что я имею власть расстрелять тебя? – Князев сказал это с какой-то совершенно неуместной печальной задумчивостью.
– Ты не имеешь надо мной никакой власти, – Шах сказал это так же задумчиво и печально.
– Значит, ты не боишься смерти?
– Боюсь, – неожиданно быстро сказал Шах и виновато улыбнулся. – Не думал, что будет так страшно. Но я справлюсь с этим.
Князев удивлённо посмотрел на Шаха. Он не ждал такого ответа. Ему вдруг больше всего на свете захотелось обнять этого странного дервиша.
– Я постараюсь найти возможность отпустить тебя. Только сразу уходи в свою Персию.
– Ты забудешь свой долг,
