мы выдали ему для контакта тебя.
– Я могу, – хмуро вздыхаю я, хотя, если честно, перспектива регулярных встреч с настойчивым Ютаку меня не очень вдохновляет.
– Да вот еще, – глаза у Ника ревниво щурятся, и он крепче ко мне прижимается, – обойдется. Может, мне и расписание свиданий для вас составить?
– Интересная идея, – чуть улыбаюсь я, а потом сильнее давлю на лоб этого ревнивца и впиваюсь в него серьезным взглядом, – Ник, ты ведь не серьезно сейчас, так ведь?
Спасибо, хватит с меня патологических ревнивцев. Мне за глаза хватило Ветрова в нашей с ним совместной прошлой жизни.
– Нет, не серьезно, – Ник с невеселым вздохом отрицательно качает головой, – почти не серьезно. Вик…
– М? – касаясь пальцами его колючей щеки, интересуюсь я. Хотела б я распутать те напряженные мысли, что чувствуются даже во взгляде моего терпеливого кавалера. Уж он-то прекрасно справляется с тем, чтобы развеять мои тревожные…
А Ник только крепче прижимает меня к себе, затапливая меня своим теплом еще сильнее. И дыхание у него становится только жарче.
– Знаешь, мне все сильнее не хватает тебя по ночам, – негромко произносит он, глядя на меня так, что по коже ползут мурашки. Что он имеет в виду – прекрасно понятно.
Ну, мяу…
Я давно не заводила таких удаленных от моих Люберец отношений.
– Мы же уже говорили об этом, – я виновато опускаю глаза, – уезжать на ночь от дочери не та идея, что мне по вкусу. Плюшка очень тревожная. Моя мама просто не успеет отвезти её в школу. А тащить тебя к нам в люберецкую двушку, на скрипучий диван…
– Я, между прочим, согласен и на этот самый скрипучий диван, – тихонько вздыхает Ник и снова жалит мой рот своим, на этот раз – кратко, – только ты против нашего тройничка. Наверное, боишься, что не выдержишь конкуренции, и что я и твой диван больше никогда не сможем расстаться…
– Эй, как ты догадался? – я хихикаю, строя покаянные глазки. – Он так эротично стонет. Я так не умею!
– Вик… – Ник издает такой красноречивый тяжелый вздох, что мне даже становится стыдно. Он и вправду кажется распаленным, а я еще сильнее его дразню.
– Ну, прости, – выдыхаю я виновато, – я хотела сказать, что тройничок с моим диваном и мамой в соседней комнате – это далеко не самая заветная моя эротическая фантазия. Думаешь, у меня слишком устаревшие взгляды на жизнь?
– Нет, они все-таки обоснованы на понимании твоих эрогенных зон, – Ник снова вздыхает, но потом – улыбается с неколебимой уверенностью, – поэтому я и хочу сделать тебе предложение.
Я не попадаюсь в эту ловушку для наивных барышень, что воспринимают слово «предложение» лишь в матримониальном контексте – хотя глаза у Ольшанского и поблескивают хитринкой, он явно на это рассчитывает. Я лишь вопросительно задираю бровь. Ник смотрит на меня пару секунд, понимает, что я не повелась, и досадливо морщится.
Нет, мне не стыдно, Ольшанский,
