Мы смогли добиться того, что их кожные покровы, нервы, сосуды почти идентичны человеческим.
– Я все равно не понимаю, зачем…– честно призналась я, откусывая круассан.
Отец важно поправил очки на носу, и я уже знала, что он нашел своего конька, и сейчас зачитает мне долгую нудную лекцию о необходимости и пользе новых роботов-гуманоидов для расы людей. Я незаметно вздохнула, мысленно приготавливая себя к этому. Но на удивление его объяснение вышло довольно лаконичным.
– Как же ты не понимаешь, Галатея? Если мы смогли вырастить человеческую кожу, сосуды, это означает, что следующим этапом будут органы и железы. Мы сможем полностью обновлять организм, и нам наконец больше не понадобиться…
– Сыворотка жизни, – догадалась я.
Так вот, чего так хотел отец – найти замену дорогостоящему препарату. Я перевела взгляд на его левую ногу. Все знали, что мой отец был хромой. Когда-то давно, когда люди только прилетели на Марс, отец поехал исследовать кратеры в Ацидалийской равнине, неожиданно началась красная буря. Весьма свирепая. В его катер попал песок, и он загорелся, кроме того, из-за нулевой видимости, отец не заметил, как сорвался с довольно высокого песчаного утеса. Нашли его через пару часов едва живого, привезли на станцию. Сыворотка жизни тогда была лишь на стадии испытаний, но все же отцу ее ввели, иначе он бы просто умер. Поврежденные ткани регенерировали, но не все, наиболее пострадавшие области – поясница и левая нога восстановиться полностью так и не смогли.
– А вырастить новые позвонки L2 и L3 поясничного отдела будет возможно? – спросила я, опуская глаза. Чувствую, как отец долго смотрит на меня. Я знаю, знаю, что он не делает это, чтобы вернуть себе свободу движений. Отец вообще мало что делал в этой жизни для себя, он живет лишь наукой и мной.
Отец не успел ответить, потому что тут ко мне подошла Нэнни и, нагнувшись, принялась салфеткой вытирать мой рот.
– Нэнни, прекрати это! – громко возмущаюсь, отталкивая стальную руку биома.
Отец рассмеялся.
– Наша Нэнни просто очень заботливая, родная.
– Лучше бы ты взял биома-телохранителя или еще одного садовника, – жаловалась я, недовольно смотрясь в зеркало. Нэнни вытирала так сильно, что верхняя губа покраснела и чуть припухла. Придется пудрить.
– Не обижай нашу Нэнни, Тея. Она помогла мне вырастить тебя…,– замечает отец и тут же осекается. – Прости, дорогая, я не хотел, – виновато добавил он. Но было поздно.
Есть сразу перехотелось. Я поднялась и молча подошла к каминной полке, заставленной всякой всячиной. Но самым прекрасным предметом для меня было наше семейное фото. На нем отец с матерью совсем еще молодые и красивые держат на руках голубоглазого младенца, меня.
– Как давно ты связывался с мамой? – спрашиваю, стараясь, чтобы мой голос не дрогнул.
Я чувствовала взгляд отца, знала, что он уже сожалеет о том, что напомнил мне об особенности нашей семьи.
– Пару дней назад.
Я
