благодарен судьбе за то, что сейчас вечер и все студенты разошлись по домам. Звук, с которым русалка терлась о ткань рюкзака, казалось, заглушал их шаги.
Они уже выходили, когда раздался голос:
– Герр профессор Циммер!
Они остановились и обернулись – к ним направлялся ректор в сопровождении невысокой темноволосой женщины.
Ректор широко улыбался Циммеру, приветственно подняв руки.
Циммер едва заметил его. Вместо этого он пожал руку женщине:
– Мадам профессор! Что привело вас в Вену?
– Лекция, герр профессор, – ответила она по-немецки с явным акцентом. – Теперь все больше лекции.
Тут ректор заметил Люциуша. И представил его спутнице:
– А это один из лучших наших студентов. Керселовский… гм… то есть Курславский…
– Кше-лев-ский, – по слогам произнес Люциуш, не удержавшись. – По-польски такое сочетание букв произносится…
– Конечно! – воскликнул ректор. – Вы слышали о мадам Кюри?
Люциуш застыл на месте. Мадам Мария Склодовская-Кюри.
– Огромная честь, – пробормотал он почтительно. Две Нобелевские премии! Среди поляков Вены она считалась святой.
Мадам Кюри улыбнулась. Сказала по-польски:
– Кшелевский? Поляк?
– Да, мадам профессор.
Она наклонилась к нему, словно заговорщица:
– Какое облегчение! Господи, как я устала говорить по-немецки!
Люциуш с беспокойством покосился на двух мужчин, но они, казалось, были рады, что мадам Кюри нашла себе собеседника. Не зная, что сказать, он ответил:
– Польский – красивый язык.
Но великая исследовательница как будто не заметила, как неловко это прозвучало. По-немецки она обратилась к ректору:
– Можно, он пойдет с нами на ужин? Я так рада повстречать соотечественника. – И добавила Люциушу, по-польски: – Эти старики такие занудные! Умереть можно.
Люциуш посмотрел на Циммера в надежде, что тот вмешается и скажет, что им нужно занести рюкзак на кафедру, но Циммер, казалось, совершенно забыл о русалке.
В тот вечер они ужинали в ресторане «Майсль унд Шадн». Мадам Кюри пожелала размять ноги, поэтому они пошли пешком. На Рингштрассе за ними на небольшом расстоянии увязались два шелудивых пса; они не отрывали взгляда от рюкзака и подвывали от голода. У двери метрдотель предложил взять у Люциуша рюкзак, но тот вежливо ответил «не стоит» и, как ему казалось, незаметно сунул свою поклажу под стул. В начале ужина Циммер принялся подробно рассказывать об их рентгеновских изысканиях, и мадам Кюри задавала острые вопросы о контрастных веществах, большую часть которых Циммер переадресовывал Люциушу. Они приступили к десерту, когда прославленная ученая дама спросила у двух профессоров разрешения перейти на польский.
– Разумеется!
Она повернулась к Люциушу:
– Что в мешке?
