и ярости.
– Пожу… пож… алуйста! – просипел Мартин, глядя на меня снизу вверх. Сломанный нос был расплющен по его красивому лицу. Рот был в крови, в слюне и слезах – так он молил о пощаде.
Не обращая на это внимания, я отвесил ему хук справа; изо рта брызнула кровь, обильно залив прикроватный столик. Который, чёрт побери, я тащил ей из ИКЕА! И собирал этот дерьмовый стол сам!
От этого зрелища сердце застучало ещё громче, отдаваясь в ушах, а голос в голове орал от восторга и ярости…
Мы хотим ещё!
Я почувствовал, как обнажаются в зверином яростном оскале зубы, но тут что-то ударило меня сзади в поясницу, заставив пошатнуться. Обернувшись, я успел заметить лишь размытый взмах в воздухе возле лица, а потом комната поплыла и закружилась. Моргнув, я понял, что на пол капает кровь. Оказалось, что я стою на четвереньках на верхней площадке лестницы. Какого чёрта?
Услышав непонятный звук, я обернулся и обнаружил прямо перед собой великолепные ножки Лу. Подняв взгляд выше, невольно задержался на её почти совершенных чертах и наконец заметил самую важную деталь: она снова заносила для удара… бейсбольную биту. А я ведь смеялся, когда она впервые показала мне её, объяснив, что держит в спальне «просто на всякий случай».
Лу отвела биту назад и с неожиданной силой ударила меня в висок. От удара я скатился по лестнице и провалился в темноту. Последнее, что я увидел, прежде чем тьма поглотила меня, это выражение её лица: такое же, как накануне у всех в баре.
Отвращение и животный ужас.
Глава 1
Мир возвращался медленно. Сначала пришли звуки. Тихое бормотание, электрические гудки и чей-то голос из динамика – с одной стороны. Границы мира расширялись медленно, как бывает, когда просыпаешься от глубокого сна: сначала близкие звуки, затем те, что подальше, затем совсем далёкие. Потом пришёл свет – резко сверкнул в один глаз, веки которого насильно раздвинули чужие пальцы.
Я моргнул и дёрнулся от резкого света, и в тот же миг рядом удивлённо выругалась женщина, а в ответ раздались торопливые шаги.
– Он очнулся! – сказал кто-то.
Я рефлекторно поднял руку, силясь оттолкнуть мешающий свет, но она едва сдвинулась на несколько сантиметров, затем движение прервал рывок и звон метала. Я снова моргнул, открыл глаза и попытался сесть, одновременно силясь понять, где я.
Размытые силуэты оказались вооружёнными полицейскими, стоявшими по обе стороны от моей кровати, а за ними стояла заметно нервничающая медсестра. Ближайший коп опустил мне на грудь тяжёлую руку и уверенно вдавил меня обратно в кровать. Я дёрнулся и тут же понял, почему не движутся руки: я был пристёгнут наручниками к обрешетке кровати. Всё тело ныло как больной зуб и, как это ни странно, ещё больше болело. Я попытался что-то сказать, но выдавил лишь хрип, а потом закашлялся и попросил болезненным шёпотом:
– Воды… пожалуйста.
Медсестра поспешила
