называли «Максом Мустерманном»[16]: тело, найденное кем-то из граждан при обстоятельствах, вызывавших вопросы.
– Почему бы вам не зайти сегодня в клуб? – спросила Роза. – Я буду там после полуночи. В программе Хеллы Кюрти.
Я непонимающе покачал головой.
– Певица. Она снималась в том фильме, «Кто первым бросит камень».
– Не смотрел.
– Я могла бы оставить вам билет в кассе, если хотите.
– Не обещаю, что приду, – сказал я. – Но если смогу, то конечно. Спасибо.
– Понимаю, это не для вас, наверное, – произнесла она с легкой грустью. – Шоу в самом деле очень пустое и претенциозное. Но скажите, что в наши дни не такое? По-моему, инфляция обесценила не только деньги, но и все остальное. Секс, выпивку, наркотики, ночную жизнь, искусство – да что угодно. Как будто все вышло из-под контроля, понимаете? Особенно в Берлине. Вздутые цены были только началом. Город превратился в один огромный универмаг разврата. Порой, когда я иду по Курфюрстендамм и вижу всех этих напудренных и размалеванных, похожих на пирожные мальчиков, которые ведут себя просто безобразно, то боюсь за будущее. Действительно боюсь.
– Что вы имеете в виду? – спросил я.
– Вся эта фальшивая сексуальная свобода и чувственность наводят на мысли о последних днях Древнего Рима. И я не могу перестать думать, что обычные немцы хотели бы, чтобы все это исчезло и они смогли бы вернуться к спокойной, упорядоченной жизни.
– Наверное, вы правы. Но меня тревожит, что придет всему этому на смену. Может, нечто похуже. И тогда мы, вероятно, по-настоящему пожалеем. Не знаю. Лучше знакомый дьявол.
Лишь после ее ухода я запоздало понял, что Роза выглядела немного одинокой. Мне следовало поговорить с ней подольше и даже намекнуть, что она мне нравится, но в тот момент мою голову занимали другие вещи. Эрнст Геннат сказал бы, наверное, что живая девушка – даже переодетая в мужчину – всегда интереснее мертвой. Особенно такая красивая девушка, как Роза. Но мне хотелось доказать, что Бернхард Вайс не ошибся на мой счет, что я не очередной циничный берлинский «бык», – верю в эту работу и подхожу на место Линднера. Поэтому я сел в кресло и закурил еще одну смоченную ромом самокрутку. До приезда фургона отдела убийств было время ознакомиться со вторым делом Виннету.
Изуродованное тело Хелен Штраух было найдено на старом кладбище церкви Святого Якоба, к югу от Германплац, в Нойкельне. На общих планах кладбища была довольно симпатичная часовня для отпевания, напоминавшая небольшой греческий храм: дорическая колоннада, несколько лип и каштанов и бесформенная фигура, словно распростертая в молитве у ног статуи святого Якоба. На крупных планах головы и тела было видно, что Хелен Штраух лежала ничком на почерневших плитах, расчерченных ранее мелком для детской игры «Небо и земля». По словам полицейского патологоанатома, смерть наступила почти мгновенно. Девушке нанесли смертельный удар в основание шеи – самую слабую
Вымышленное имя, которое в Германии используют для обозначения неизвестной или анонимной личности, а также неопознанных тел.
